— Кто из твоих гостей побогаче?
Тот криво улыбнулся:
— Будешь работать в моем трактире, половину мне отдашь.
— Только если смогу заработать достаточно, чтобы с долгом рассчитаться. Меня на улице ждут.
— Много должна?
— Полвечера работы на богатого мужичка. Есть такой? Желательно, компания. Все, что сверх долга получу, поделим. Будет нужен номер с большой кроватью.
Трактирщик окинул взглядом девушку:
— Худощава ты для большой кровати. Пару-то сможешь достойно обслужить?
Алимассия рассмеялась и весело заявила, чуть громче их разговора, чтобы слышали другие:
— Я не первую сотню лет в профессии. Один или два мне будет мало.
Трактирщик указал на уже знакомого ей мужика:
— Тогда тебе туда. У них в оплате золото. Их трое, они с дальней дороги.
Алимассия направилась к указанному столику. Девушка не боялась быть узнанной, сейчас в ней не было ничего от демонов. А про лицо⁈ Так она пока за обе свои жизни встретила только двоих, что смотрели на ее лицо, а не на тело. Пора начинать новый этап игры. Алимассия убрала из своих движений всю звенящую вульгарность и плавной элегантной походкой шла к своей мести. Сейчас с мужчиной было лишь ее лицо, игривый взгляд, мелькающий на доли мгновения язычок, облизывающий губы, рука поправляющая прядь волос. Во всех остальных движениях лишь скромность и робость. Алимассия подошла к своей цели и обратилась с тихой просьбой, не лишенной самого жара желания:
— Мужчина не желает развлечься?
Ее осмотрели с ног до груди и весело объявили:
— Меня зовут Виктор. Чемпион подполья империи Момрис. Чем ты сможешь меня удивить, девка⁈
Алимассия внутри смеялась от всей души, сколько таких пропали в ее поместье, готовые на что угодно ради касания ее ног. Снаружи была лишь робкая неловкая улыбка готовой буквально на все девушки:
— Позвольте станцевать для вас… И даю слово, к концу танца вы будете уверены… Я стою каждого потраченного гроша…
Виктор указал на стол, на котором его подельники живо расчистили место для девушки. Алимассия продемонстрировала свою гибкость, сняв сапожки и вспорхнув на стол. Достаточно большой стол из толстых досок не заметил веса девушки. Алимассия тихо стала задавать себе ритм пением. Тихим и нежным, словно легкий ветер в лесу. Алимассия практически не двигалась, лишь совершала едва заметные движения, словно цветок в ветреную погоду. Уж что-что, а язык тела она знала лучше любого другого. Танец состоял из природного изящества и магической пластики тел. Тихие ноты легко пения сменялись стонами. Сначала едва заметными. Алимассия по капле изменяла и рисунок танца, добавляя туда более откровенные элементы. Ее стройная фигура плавно покачивалась под звуки ее собственных напевов, наполненных эротичными нотами и загадочными тональностями. Алимассия внимательно следила за публикой и ждала мгновения, когда даже моралисты будут не в силах отвести взгляд.
Она видела, как каждую секунду ее танец приковывает все больше взглядов.
Настал тот миг, когда все в зале позабыли, каким начался танец, и теперь буквально были заворожены будоражащими движениями ее тела, которое не давало возможности отвлечься никому: ни молодому, ни старому, ни мужчине, ни женщине.
Алимассия заменила тихие напевы стонами. Плавный прекрасный танец кружился вихрем страсти, захватывая все вокруг. Ее движения были пленительны, словно она покоряла каждого, кто осмеливался взглянуть на нее. Ее глаза сверкали загадочным призывным огнем, словно гипнотизируя всех своим очарованием. Но это меркло перед самым важным откровением. Танец Алимассии был столь же откровенным, сколь и скромным. Она знала, что ни одна самая аппетитная девушка не возбудит так, как та, которую мужчина рисует в своем воображении. Каждое движение, поза, звук она ловко обрывала в последний миг, оставляя присутствующим возможность заполнить пустоты фантазией. Ее движения были исключительно грациозными и изящными, словно она танцевала не для зрителей, а для себя, для собственного удовольствия.
Демон-дроу не упускала и цели этого танца. С каждым мигом она отмечала, как наиболее вульгарные снимали штаны и хватались за свое хозяйство, позабыв об окружающих. Как прежде плевавшиеся, уже с трудом себя сдерживали. Алимассия чувствовала толпу. Демон-дроу стала сердцем этой толпы. Ее танец был как магия, будоражащая чувства и пробуждающая страсть. Алимассия танцевала словно богиня, обладающая силой и красотой, невозможной для постижения человеческого разума. Весь трактир замер в ожидании, окутанный мистическим волнением, неудержимым желанием, которое витало в воздухе, словно предвещая нечто невероятное и невиданное.