На XVI Всемирном философском конгрессе в Дюссельдорфе (1978 г.) было отмечено, что мы являемся современниками новой биологической революции, выводящей биологическую науку в лидеры естествознания, что связано прежде всего с началом прямого использования результатов биологических исследований в производстве [см.: 199, с. 118]. Революция в биологии (так же как и революция в физике) определяется не только конкретными открытиями (расшифровкой кода генетической информации ДНК, успехами в исследовании рекомбинационных молекул ДНК, развитием на этой основе популяционной генетики, проблемы связи микро– и макроэволюционного процессов и т. п.), но и пересмотром детерминационных представлений, выступающих методологической и мировоззренческой базой для биологической науки.
Новый биологический материал позволил значительно уточнить диалектико–материалистическую концепцию развития. В то же время этот материал реанимировал старый спор о соотношении развития и движения (изменения), от исхода которого во многом зависит решение проблемы направленности и «целесообразности» развития — важнейшей мировоззренческой проблемы, актуальность которой в последнее время возросла в связи с исследованиями в области кибернетики.
На уровне философского исследования соотношения движения (как изменения вообще) и развития выделяются три точки зрения. Самая распространенная — понимание движения как изменения вообще, а развития как частного случая движения, изменения. Согласно противоположной точке зрения, «развитие» — более фундаментальное понятие, чем «движение», последнее описывает моменты развития. Наконец, существует представление о равенстве понятий «движение» и «развитие» как философских категорий, имеющих предельную степень общности [см.: 126, 130, 147, 170].
Нам представляется полезным проанализировать указанное соотношение с привлечением данных естествознания. Наиболее богатый эмпирический материал такому исследованию предоставляет биология. При этом, конечно, нельзя пытаться подменить специальное биологическое исследование философским анализом биологических фактов. В качестве исходного эмпирического материала следует использовать (и это единственно возможный для философа путь) предварительное обобщение — закономерности, открытые биологией.
В рамках настоящей работы мы лишь затронем важнейшую мировоззренческую проблему — проблему детерминированности процесса развития. Одним из фундаментальных выводов синтетической теории эволюции является положение о том, что эволюционируют не отдельные индивиды, а системы индивидов — популяции. Это положение ориентирует на применение понятия «развитие» не к отдельным, изолированным объектам, а к их системам. Именно при таком подходе становится возможным учесть принцип относительности конкретного, рассмотреть систему детерминаций процесса развития, найти критерии различия онтологических оснований движения и развития.
Известно указание Ф. Энгельса: «…точное представление о вселенной, о ее развитии и о развитии человечества, равно как и об отражении этого развития в головах людей, может быть получено только диалектическим путем, при постоянном внимании к общему взаимодействию между возникновением и исчезновением, между прогрессивными изменениями и изменениями регрессивными» [1, т. 20, с. 22]. Прогрессивные и регрессивные изменения всегда конкретно–относительны. Прогресс в одном отношении одновременно является регрессом в другом отношении. В связи с этим говорить о развитии мира в целом так же бессмысленно, как и о развитии изолированного, отдельно взятого существа, объекта. Достаточно распространенная концепция развития, интерпретирующая последнее как систему направленных изменений [см.: 130, с. 97], связана с представлением об устойчивой, конкретно–относительной направленности изменений (в противоположность неустойчивой, безотносительной направленности, присущей и простому пространственному перемещению).
Направленность изменений в развитии ставит проблему источника, причины развития и детерминанты направленности. Неразделение причинной детерминации и детерминации, определяющей направленность развития, ведет к автогенетическим концепциям типа теории номогенеза, разработанной Л. С. Бергом в 1922 г. Концепция Берга имеет явно выраженный антидарвинистский характер. Берг оспаривает значение борьбы за существование и естественного отбора как важнейших факторов эволюции. С его точки зрения, «эволюция есть процесс, покоящийся на закономерностях: развитие есть номогенез, или развитие по законам; тогда как Дарвиново представление об эволюции можно обозначить как tychogenesis (развитие на основе случайностей)» [27, с. 91–92]. В приведенном высказывании налицо абсолютизация необходимого в эволюционном процессе и попытка представить дарвинизм как абсолютизацию случайного.