Пожалуй, так долго за последние пару тысяч лет своей жизни Трандуил Ороферион ни разу не целовался. Не стремясь к большему и не думая о возможности, забыв о времени, условностях — целуя то осторожно, то напористо, нежно — и страстно, снова и снова. Так, как возможно только в юности — до пересохших губ и испуганно распахнутых глаз, когда все-таки приходится остановиться.
Чтобы обнаружить, что хочется повторить все заново.
Комментарий к Неожиданно приключаясь
“вечно молодой, вечно пьяный” (с)
========== Находя пути ==========
В утро, когда Трандуил и Дис вернулись из своего неожиданного лесного путешествия, целитель прислал сообщение о том, что Фили после сеанса магического воздействия начал выздоравливать. Правда, большего ему не удалось — Трандуил надеялся, что получится чуть больше разузнать о внутренней политике Эребора и обстановке под Горой, но хитроумные наугрим умели хранить свои тайны.
Напоказ же они выставляли лишь то, что интереса не вызывало. Даже, скорее, отталкивало. Пример был у лесного короля перед глазами.
По возвращению во дворец Дис преподнесла ему пучок подорожника со словами:
— Ты попробуй, к болячке своей приложи. Может, пройдет? Моя бабушка так делала, а у нее подагра была. И артрит. И еще, знаешь, такие прыщи…
Нет, она не щадила его чувств. Даже самую малость.
— Вот у моего братца морда в шрамах, не таких, как у тебя, но тоже солидно. Но борода прикрывает, хотя мы-то таких штук не стесняемся. Может, тебе отрастить?
— Наш народ отличается от вашего.
— А ты везде такой лысый? — не сдавалась Дис. Трандуил чувствовал, как краснеют уже кончики пальцев. Это было поистине невыносимо.
— Каноны красоты разнятся. Возможно, вы не разделяете вкуса наших дам, как мы — ваших мужчин, — довольный тем, как ловко повернул беседу в сторону обсуждения эстетических предпочтений, он пригубил бокал с вином.
Определенным образом, вечера с Дис держали в тонусе. Гномка нахмурилась, чуть надув губы. Против воли лесной король вспомнил, каковы они на вкус — жаркие, жадные, податливые…
— Ну да, конечно. Вчера, помнится, ты не был так категоричен в верности своим пристрастиям.
— Я неоправданно поддался минутному расстройству. Мне нет прощения, — он был почти доволен этой сомнительной пикировкой, пусть даже его собеседницей была Дис.
— Да брось, можно подумать. Я так и вижу, как вы сокрушаетесь, ваше величество, — она издевательски сделала движение, напоминающее воздушный поцелуй, потягиваясь и отстраняясь, — кстати, что это такое я съела только что?
— Редкое лакомство. Это бобы, произрастающие на юге Гондора. Возделыванием земель там занимаются вольные кланы, когда-то пришедшие из Дунланда. Горсть таких бобов по питательности…
— Вот это еда, хоть и не мясо, — перебила гномка, одобрительно кивая, — и для огорода полезно, и во рту не вяжет.
— Я предпочитаю молодую вигну, — окрыленный, Трандуил поспешил вернуть разговор в приличное русло, — и полосатую фасоль в базиликовом соусе.
— Ваша правда, ваша правда. Только ты не особо-то на горох свой налегай, — она подалась вперед, — знаешь, как с него брюхо крутит? Пучит, не дай Махал…
Трандуила снова подташнивало.
***
Следующие несколько дней они провели вполне достойно. Трандуил организовал вечер для дам — на том, чтобы мужчины не допускались, настаивали гномы. Дис ворчала, что находится в неприлично трезвом состоянии. Не утешили ее даже песни — по ее словам, это был «тоскливый вой неудовлетворенных баб, и ничего более».
Вышивку за развлечение она не признавала:
— Ну, по молодости и я, бывало, за штопкой любила глазки кхуздам строить. Но сейчас меня молотом не загонишь без крайней нужды за это дело.
Любоваться садами, Лесом и какими-либо красотами природы наотрез отказалась, сообщив, что хватило с нее и одного болота и последующей ночи в компании короля. При этих словах гномы хмурились, бросали на Трандуила злые взгляды, хватались за топоры. Потом Дис не без интонации недовольства и претензии говорила:
— И представляете, он не тронул меня даже пальцем!
И гномы посмотривали на хозяина с непониманием и неодобрением, словно он позорил весь мужской род.
Переговоры застопорились. А затем пришло срочное письмо от Леголаса, в котором он еще раз отказывался возвращаться в Лихолесье (причем слово «Лихо» было подчеркнуто тройной чертой), но просил у отца денег, так как «поиздержался в дороге». Позорить свое имя сыном, который будет одалживаться у человеческих ростовщиков, лесной король не был готов. И, скрепя сердце, вынужден был спонсировать очередную затею Леголаса на севере.
Казна нищала, запасы спиртного улетучивались с каждым днем пребывания гномов, несмотря на новые закупки, настроение Трандуила стремительно портилось. Именно таким его нашла Дис, забредшая под вечер в его кабинет — судя по виду, изрядно измаявшаяся бездельем.
— Был бы ты попроще, — вздохнула гномка, огибая его и шлепая босыми ногами к столу, — что тебя заставило нос повесить?
— Мой сын. Он не вернется, — глухо произнес Трандуил, глядя в стену. Отчего-то перестало беспокоить то, что волосы так и остались взъерошены, а вечернее домашнее одеяние сползло с плеч, придавая ему непростительно небрежный вид.
Сейчас эльфу было все равно. Он и сам не заметил, как, по старой привычке, подтянул ноги на подлокотник кресла. И плевать на чернильное пятно на колене. И на то, что беззвучно на его бумаги пялится гномка, на синдарине она все равно не читает.
— Что ты писал ему? — ее голос приобрел другую интонацию — мягкую, проникновенную, несколько привычную и долгожданную.
— Ничего нового. Ничего, что изменило бы хоть что-то.
Она понимает. У нее таких балбесов двое. И кстати, младший принял самое живое участие в той афере, благодаря которой Леголас совершенно от рук отбился. Он да его рыжая подружка с нарушением самоидентификации. Интересно, как Дис с этим справится. Хотя она справится, вот ее братец рад не будет.
— Ваш младший сын.
— Кили.
— Тауриэль…
— Убегает к ней дважды в неделю. Мне пришлось просить Двалина договариваться с Бардом — сама-то я не могу, чтобы тот выделил ей фрейлин. Представляешь, специальные тетки, которые следят, чтобы он ее не обесчестил. Или она его не соблазнила, — она фыркнула в сторону эльфа.
— Дороги нынче фрейлины? — усмехнулся Трандуил.
— Разорительно! — вздохнула гномка, бесцеремонно опускаясь на подлокотник его кресла, — если не для кошелька, то для репутации Дуринов перед гражданами Дейла. И Торин бесится. А главное, это бессмысленно. Я знаю своего сына. Если ему что стукнет в голову, клином не выбить.
— Как о моем говорите, — улыбнулся горько лесной владыка, и не сразу сообразил, как это, возможно, звучит.