Живут же лаиквенди и авари, не помышляя о высоких идеалах… пропадай оно все пропадом, благоразумие, сдержанность, здравый смысл.
— Не покалечь меня, ты длинный, как алмазная… ох! шахта!
— Молчи, заклинаю тебя, молчи…
Непристойная маленькая женщина. Ловкие умелые руки, пышная грудь, которой она вжимается в его тело, и удивительно нежные ямочки на пояснице сзади. Не отдельные короткие волоски — а развратно пушистый холмик под рукой, и гномка нетерпеливо вертится, жаркая, тяжело дышащая. Нельзя было ждать — иначе кто-то мог передумать. Минуту или две они пытались найти позу, в которой это бы получилось. Трандуил почти отчаялся.
— Ты меня раздавишь, остроухий! — зашипела Дис из-под него, — вот уж не думала, что в таком хилом тельце столько веса.
«Хилое тельце» и некоторые наиболее выдающиеся его части от возбуждения сводило судорогой, а от осознания того, что, собственно, происходит, вообще пробирала лихорадка.
— Не двигайся, — прохрипел эльф гномке в ухо, изогнувшись в три погибели, — и ради всех Валар, помолчи, Дис.
— Нет-нет-нет, только не так, ой, ой, ой! — она всхлипнула на его коленях, дернулась, — ты что творишь!
— Ну, а как?
Снова возня, пыхтение под одеялом, тяжелое дыхание, беспорядочные рваные поцелуи и касания. Пожалуй, такое желание обоим только мешало.
— Это была плохая идея, — простонала гномка, когда они в очередной раз потерпели поражение, — и о чем я думала.
— Я погибну, если не овладею тобой здесь и сейчас, Дис, — признало животное начало Трандуила. Женщина хихикнула:
— Ты же вроде как бессмертный.
— Ты же вроде как первая захотела.
— И?
— Придумай, как.
— Кто здесь мужик?
Поскольку ниже падать было уже некуда, а позориться — не перед кем, эльф растянулся на постели и протяжно вздохнул, не убирая рук с ее потрясающих ягодиц.
— Ты невозможно желанная женщина. Самая желанная.
— Говори еще, — она подползла ближе, подумав, оперлась локтями о его грудь и легко поцеловала чуть ниже ключицы.
— Что сказать? Если бы здесь были твои бородатые фрейлины, мне пришлось бы развязать войну. Хотя этот вариант развития событий я не исключаю.
— Как заманчиво.
— Все войны мира ведутся в конечном счете ради того, чтобы обладать такими, как ты.
— А где твоя заумная хрень о свете, тьме и победе справедливости? Обольщай меня возвышенно, — ее губы сместились ниже, а заостренные ноготки опасно поглаживали живот ниже пупка. Трандуил запустил пальцы в ее волосы. Тяжелые, густые, жесткие. Она не пискнула, когда он сжал их в горсть у нее на затылке.
— Очень сложно это делать, когда ты — там.
— Где — там? Скажи словами, эльфушка, я тебя не понимаю.
Ее губы сомкнулись на головке его члена, и он протестующе мотнул головой, ударившись затылком о спинку кровати. Нет, ниже некуда.
— Так уже лучше, — услышал он, а потом Дис с решительным возгласом, напоминающим боевой клич, оседлала его, и на этот раз всё получилось, хотя не без труда.
Незнакомое опьянение — хлещущие по лицу длинные ее волосы, жалобный ее стон, когда он все-таки подмял ее под себя и не щадил, не снижал темп, не останавливался, когда она молила, как в беспамятстве, плача и крича под ним. И получая, без сомнения, удовольствие.
Никогда прежде ни одна женщина не давала понять это столь явно. И точно ни одна не драла его поясницу в кровь, вопя на кхуздуле при этом.
Если Этиль пройдет мимо, она, конечно, ничего не скажет с утра. Дипломатический скандал не грозит — гномы спят крепко, вряд ли за своим храпом услышат даже нашествие орков или налет дракона. Хотя Дис по громкости не уступала ни тому, ни другому.
Особенно в тот последний миг, когда орала так, что из Леса наверняка поразбежались не только пауки, но и кроты должны были бросить свои норки и припустить прочь. По крайней мере, так Трандуилу показалось.
— Уф, ну ты… ты, хоть и без бороды… — услышал он хриплое и сладкое из-под себя.
Ничего не ответил, пытаясь отдышаться.
— Ой, подожди! Больно! Не дергайся так!
— Это что?
— Нельзя же так сразу! Нужно еще полежать в обнимочку, пообжиматься…
— Если это можно контролировать — отпусти меня.
— Раньше надо было вытаскивать, остроухий. Ты вообще с этим аккуратнее, на будущее, у тебя с детьми не складываются воспитательные моменты.
— А ты… — он не придумал. Услышал протяжное зевание, прежде чем Дис прижалась к нему, забившись под его руку, и ткнулась своим длинным носом ему в подмышку.
— Такой ты гладкий везде, — хихикнула она сонно, — вот уж не думала…
— Ты что? — он немного испугался, когда она коротко всхрапнула.
— Мне… ну очень надо… после этого…вздремнуть. Потом будешь меня терзать дальше.
«Кто кого терзает», вздохнул Трандуил и сосредоточился, пытаясь отодвинуть хотя бы до рассвета подступающие муки совести и мысли о собственном моральном падении и перспективах грядущего.
========== Одаряя ==========
— Зачем ты тратил время, катая меня на всяких бешеных свиньях по зарослям вокруг твоего домика?
— А ты бы предпочла сразу перейти к той части, где я снимаю с тебя…
-…носки. В прошлый раз ты их не тронул.
Ножки у нее были удивительные. Хотя размер их удивлял. Мягкие широкие ступни с маленькими нежными пальчиками, что так чувствительны были к щекотке. Не случайно гномы прятали их в тяжелые сапоги.
— Скажи мне, почему ты ничего не носишь под юбками?
— Эти части моего тела любят свободу, — Дис перекатилась своей растрепанной головой по груди Трандуила и продолжила рассматривать его ладонь, — я думала, у эльфов не бывает мозолей.
— Это от меча, — их пальцы переплелись, и гномка хихикнула, утыкаясь в его шею, уютно посапывая и иногда целуя его в подбородок и не забывая напоминать каждый раз, что таких гладких не видала даже у своих детей в младенчестве.
Шестую ночь они проводили вместе, и она была последней — чуть свет гномы покидали Лихолесье. Мирный договор был подписан, владыка Трандуил великодушно отказался от дополнительных условий на следующие пятьдесят лет, а Дис убедила его, что Фили, получив однажды корону, не забудет того, кто помогал ему в тяжелые дни после ранения.
Трандуил только пожалел, что пылкой привязанностью к некоторым одаренным специфической харизмой рыжим эльфийкам обладает младший наследник престола Эребора, а не старший. Впрочем, симпатия будущей королевы-матери тоже могла значить немало. Хотя не стоило обманывать себя, пытаясь изыскать отсроченную выгоду у шести удивительных ночей чистого удовольствия и восторга.
— Ты тренируешь только боевые навыки или…
— Нет, дорогая. Любовное ложе со мной за последние тысячи лет делят только грезы.
— Лжешь ведь.
— Лгу. Но ты не захочешь слышать правду.