В кромешной предрассветной тьме Лили проглянула сквозь жалюзи и заметила полицейского на крыше Эрмитажа напротив. "Выходите, мадам, выходите немедленно", - крикнул он. Лили с трудом открыла ставни пошире, но в конце концов пролезла через маленькое отверстие и выбралась на балкон перед своей комнатой.
"Я не знаю, как мне удалось выбраться, но я это сделала", - сказала она. "Я прошла немного и оказалась на большой террасе, которая была частью квартиры". Лили осторожно пробралась на балкон и поспешила спуститься по черной лестнице в квартиру. "Из окна медпункта вырывались языки пламени, - сказала она. "Полицейские сказали мне спуститься вниз, пожалуйста. Меня отвели на служебную лестницу. Они сказали "быстрее", но никто со мной не пошел".
Через несколько минут после того, как Эдмонд позвонил Лили по телефону, который Тед оставил у него, Вивиан позвонила своей начальнице Соне. Она сообщила ей, что Тед истекает кровью, а в квартире находятся злоумышленники. Соня немедленно позвонила в полицию. Жан-Марк Фарка, бригадный начальник полиции Монако, поговорил с Эдмоном через сорок минут. "Он был в довольно паническом состоянии", - вспоминает начальник полиции. "Он сказал, что на кого-то напали с топором и что у него неприятности. Я сказал ему, что полиция уже на месте. Я попросил его выйти на лестничную площадку и сказать, что там полиция. Он хотел выйти, но был очень напуган. Потом он рассказал мне о дыме".
Дым просачивался под дверь ванной. Эдмонд, неконтролируемо трясущийся от болезни и страха, убеждал Вивиан продолжать звать на помощь, но сам отказывался выходить из ванной, все еще опасаясь теневых злоумышленников - зловещих мужчин, которых он принимал за мусульманских террористов или русских мафиози, жаждущих мести после того, как Эдмонд дал показания об отмывании российских денег. Фарка снова заговорил с Эдмондом, чтобы убедить его открыть дверь, но "страх мистера Сафры был очевиден и лишил его части аргументов".
Вивиан неоднократно звонила Соне, которая в какой-то момент посоветовала ей разложить на земле мокрые полотенца, чтобы впитать дым. На заднем плане Соня слышала, как Эдмонд непрерывно кашляет, и беспокоилась, что они близки к концу. "Соня, здесь так темно", - сказала Вивиан. "У меня голова кружится".
В вестибюле, где в ожидании распоряжений копошились десятки полицейских и пожарных, дворецкий Сафраса, Рауль Манджате, бросился в суматоху, размахивая связкой ключей от квартиры. Он несколько раз поднимался и спускался по лестнице, предлагая властям свои ключи, но никто не обращал на него внимания. В какой-то момент полиция задержала его. "Я все время спрашивал, могу ли я войти", - сказал он. "У меня были ключи. Я точно знал, где он находится. Я сказал, что готов умереть за своего босса. Они сказали, что я там не для того, чтобы умирать, и что там есть два вооруженных человека, которые могут выйти и выстрелить".
Коэн инстинктивно почувствовал, что в квартире нет посторонних, когда получил тревожный звонок из полиции Монако. Но этого было достаточно, чтобы понять, что его боссу угрожает опасность, и он поспешил из Ла-Леопольды на помощь властям. Но как только он приехал, его задержала полиция. Ему потребовалось двадцать минут, чтобы объясниться с властями, которые не хотели отпускать его наверх.
"Не успел я показать им паспорт, как на меня надели наручники, я сидел на полу", - вспоминает Коэн. "Ничего не происходило. Ничего не двигалось".
Полицейский Бруно Буэри был привратником, и у него был приказ не пускать никого в квартиру, пока полиция не убедится, что там безопасно. Именно поэтому он позже признался, что задержал Коэна и отказался слушать, что тот говорит.
"Я просто попросил его поднять руки", - сказал Буэри, обращаясь к Коэну. "Мы были в ситуации, когда считали, что к нам проникли незваные гости. Я хотел убедиться, кто он такой. Я попросил его лечь. Он отказался. Он просто засунул руку в карман. Это был очень рискованный жест".
Коэн, похоже, был слишком агрессивен для своего собственного блага. "Перед нами стоял мужчина, высокий, средиземноморский, он хорошо говорил по-французски", - вспоминает Жан-Люк Бельни, еще один офицер, отказавшийся впустить Коэна в квартиру. Он продолжал говорить: "Я глава службы безопасности Сафра". Насколько я понимаю, я не знаю этого человека. Поэтому мы приняли необходимые меры предосторожности, чтобы вывести этого человека. Мы надели на него наручники".