"Мой отец управлял Ponto Frio после смерти Фреда, но новые владельцы плохо с ним обращались", - говорит дочь Джеральдо Соня.
На 5 миллионов долларов, которые ему удалось получить от компании после увольнения, Жеральдо, лысеющий, грузный руководитель с идеально подстриженными усами, открыл в Рио собственную небольшую сеть магазинов бытовой техники. Хотя несколько лет он преуспевал, он продал фирму бизнесмену, который, как он не знал, был связан с Эдмондом Сафра. Бизнесмен отказался платить, и Жеральдо провел остаток жизни в дорогостоящих судебных разбирательствах. Он так и не рассказал своей семье о том, что потерял все; они узнали об этом после его смерти, когда им пришлось выплатить десятки тысяч долларов за оставшиеся судебные издержки.
Лауринда Соарес Наварро тоже чувствует, что потеряла все после смерти своего любимого босса. Хотя Лили попросила бывшую домработницу Альфредо сопровождать ее в Лондон, Лауринда вежливо отказалась. Ей нужно было заботиться о двух своих сыновьях, Адилсоне и Адемире. Но через несколько лет после смерти Альфредо Лауринда потеряла Адемира от пули киллера - жертву насилия, связанного с наркотиками, которое теперь регулярно проносится по кишащим фавелам Рио-де-Жанейро. Сегодня Лауринда, которая недавно ушла на пенсию с работы уборщицы в Католическом университете Рио-де-Жанейро, живет одна в небольшой квартире на окраине Рио-де-Жанейро, которую посещает ее сын Адилсон, водитель такси, который по-прежнему живет в старой фавеле со своей семьей. Когда я брал у нее интервью для этой книги, у семидесятисемилетней Лауринды на глаза навернулись слезы, когда она говорила о Сеу Альфредо, и она поцеловала одну из черно-белых фотографий со вскрытия, которые я ей показал.
"Мы знаем все и не знаем ничего", - так она охарактеризовала 25 августа 1969 года, день смерти Альфредо и день, когда ее жизнь изменилась навсегда.
Сегодня дом на Руа Икату, в котором в 1969 году произошло столько трагедий, снова полон жизни. Марсело и Клара Штайнфельд, купившие дом у Лили, вырастили в нем своих детей, а после смерти Клары Марсело женился на более молодой и жизнерадостной аргентинке, которая много времени уделяет уходу за садом и собаками супругов. Стайнфельды не переживают из-за событий, произошедших в их спальне четыре десятилетия назад, хотя и признают, что в жизни Лили после смерти Альфредо "слишком много трагедий".
Сама улица, вероятно, мало изменилась со времен Альфредо. Это по-прежнему тихий район пышных манговых деревьев, усеянный разноцветными орхидеями и гибискусами, где тамариндовые обезьяны останавливаются в недоумении, чтобы поглазеть на прохожих, пока те поднимаются в гору. Некоторые дома стали больше, но они находятся за большими механизированными воротами из кованого железа, за которыми следят швейцары с рациями - признак насилия, охватившего город за годы, прошедшие после смерти Альфредо.
Через несколько лет после смерти Эдмона Лили продала пентхаус в Монако, который она так старательно декорировала: зеркальные стены у входа были покрыты трельяжем персикового цвета, а на дверях лифта красовались фальшивые фрески Фрагонара и лебеди ручной росписи. Несмотря на то что теперь она называет себя гражданкой Монако (Бразилия была благополучно забыта) и по-прежнему использует княжество как свой дом, никто не мог винить ее за продажу пентхауса с его ужасными воспоминаниями о пожаре и смерти Эдмона.
Но, несмотря на ее попытки избавиться от недавнего прошлого, оно преследует ее до сих пор, в основном в виде вопросов, оставшихся без ответа после суда над Тедом Махером в 2002 году. "Так и не было найдено удовлетворительного объяснения, почему она [Лили] забрала ключи от квартиры у всех сотрудников незадолго до трагедии", - пишет Доминик Данн. "Самый большой необъяснимый вопрос всегда будет заключаться в том, почему в ту ночь не было дежурного охранника, ведь Сафра содержал частный штат из 11 охранников, обученных Моссадом".
Спустя десятилетие невозможно подтвердить ни одного слова Махера. Были ли в квартире посторонние? Невозможно сказать, поскольку записи с камер наблюдения были таинственным образом стерты. Действовал ли Тед в одиночку или был пешкой гораздо большего заговора?
С годами показания Теда о 3 декабря 1999 года стали настолько запутанными, что невозможно с уверенностью сказать, что именно произошло в то зимнее утро в одном из самых привилегированных и одержимых безопасностью анклавов мира.