Но Пикено не понадобился перевод, чтобы понять, что в квартире Сафра что-то не так. Сначала он подумал, что в мужчину стреляли, хотя не мог припомнить, чтобы слышал что-то похожее на выстрел за мгновение до его появления в холле. "Я позвонил в полицию", - вспоминает Пикено. "Чуть позже сработала пожарная сигнализация на западной стороне. Я вызвал пожарную бригаду. Очень быстро прибыли полиция и пожарные". Но его воспоминания оказались неверными. Пожарной сигнализации не было до тех пор, пока она не сработала гораздо позже, и именно эта ситуация отчасти стала причиной хаоса того раннего зимнего утра в Монако.
Несколько полицейских прибыли в Belle Epoque в 5:12 утра и сразу же начали допрашивать истекающего кровью мужчину, который, как быстро выяснил Пикено, был Тедом Махером, американцем и одним из медбратов Эдмона. Махер рассказал полицейским, что стал жертвой двух злоумышленников в капюшонах, которые проникли в пентхаус Сафра через открытое окно. Прежде чем прибыла машина скорой помощи, чтобы отвезти его в больницу Принцессы Грейс, дикий Махер, бывший "зеленый берет" с безупречной репутацией медбрата новорожденных в Нью-Йорке, рассказал полицейским, что злоумышленники, скорее всего, вооружены и что Сафра и другая медсестра, которые ютились с миллиардером в его похожей на бункер ванной, находятся в страшной опасности. Махер корчился от боли и обильно истекал кровью, и никто не сомневался в его версии событий. Пока нет.
Именно заявления Махера, сделанные им в полиции, стали причиной хаоса следующих трех часов и привели к ужасной гибели шестидесятисемилетнего банкира-миллиардера и его ночной сиделки Вивиан Торренте, пятидесяти двух лет. Возможно, у полиции и пожарных Монако, как и у Пикено, просто не было опыта действий в чрезвычайных ситуациях такого масштаба, поэтому они не торопились анализировать ситуацию, убеждаясь, что можно послать своих людей в квартиру Сафра, чтобы спасти финансиста и потушить пожар, который час спустя все еще бушевал в спальне Сафра.
Они были осторожны до ошеломляющей неумелости: когда начальник охраны Сафры явился, чтобы помочь в спасательной операции, офицер полиции быстро арестовал его и велел убираться с дороги, даже когда он предложил ключи, которыми можно было открыть стальные двери в квартире Сафры.
Когда над Монако взошло солнце, через крышу "Бель Эпок" начали выходить клубы черного дыма. Эдмон и его медсестра в бешенстве звонили в полицию и родственникам с мобильного телефона, который Махер дал Торренте перед тем, как сбежать из квартиры, чтобы предупредить власти. Начиная с 5:00 утра Торренте сделала шесть мучительных звонков своему начальнику, старшей медсестре Соне Касиано Херкрат, умоляя ее вызвать полицию. Позже, давая показания полиции, Херкрат сказала, что посоветовала Торренте разложить по палате свернутые мокрые полотенца. Торренте рассказала ей, что ванная комната наполнилась черным дымом и что Сафра упрямо настаивал на том, чтобы они оставались до тех пор, пока он не убедится, что полиция задержала злоумышленников в капюшонах. Сафра, легендарный банкир, которому доверяли свои средства самые богатые люди мира, годом ранее предоставил доказательства для расследования ФБР об отмывании денег в России. С тех пор он удвоил охрану, опасаясь за свою жизнь.
"Враги?" - спросил его друг Марсело Стейнфельд. "Конечно, у Эдмона были враги. Невозможно заработать столько денег и не иметь врагов".
Возможно, это объясняло, почему Сафра сидел с медсестрой в ванной и неудержимо трясся в своей желтой пижаме. Должно быть, он был в ужасе от того, что эти безымянные враги, эти теневые "злоумышленники", пришли, чтобы отомстить.
"Телефонные звонки между третьими лицами и жильцами квартиры, которая была заполнена дымом от пожара, очевидно, не убедили жильцов впустить пожарных", - написал спустя несколько часов судмедэксперт, которому было поручено провести вскрытие.
Первые два звонка Эдмонда были адресованы его любимой жене Лили, и он убеждал ее покинуть квартиру, расположенную через холл на шестом этаже, и немедленно обратиться за помощью. Лили совершила дерзкий побег через окно спальни на балкон, и в струящейся ночной рубашке, с накинутым на худые плечи школьным пиджаком цвета морской волны, принадлежавшим одному из ее внуков, она выглядела ошеломленной и растерянной, когда осторожно спустилась по нескольким лестничным пролетам в вестибюль.
Если Пикено и десятки полицейских, собравшихся к этому времени в роскошном вестибюле отеля Belle Epoque, и заметили, как дрожит в плохо сидящем пиджаке хрупкая и испуганная жена банкира, то мало кто обратил на это внимание.