Керри поймала взгляд Кэбота, который переводил его с мешка на ее тетушку и обратно. Она знала, о чем он думает, он и все такие же. Господи, да что ворам может понадобиться в мешке этой старой нищебродки?
Наступила тишина, и Керри чувствовала ее тяжесть.
— Я просто говорю, что у него была возможность, — настаивала Рема. — Я дремала. Близнецы были заняты друг другом. А он даже и ухом не повел.
Снова раздался визгливый голос женщины в лиловом:
— Да все в нашем вагоне видели, как он вскочил и заорал как сумасшедший. Кондуктору пришлось пригрозить ему. И у этого иностранца в руках было что-то такое, что он ужасно берег — так и подпрыгивал. Наверняка оружие.
— Вот и нет, — хрипло сказал Джарси.
Все глаза снова повернулись к нему.
— Никакое это было не оружие. Могу поклясться. Это был такой рисунок от руки. Билтмор.
Мэдисон Грант выступил вперед.
— Рисунок? Ты хочешь сказать, вроде плана дома?
С расширенными от смущения глазами Джарси затряс головой.
— Мне кажется, типа плана. Не знаю… Это был просто дом.
Вольфе наморщил лоб.
— Ну и зачем какому-то иностранцу разгуливать вокруг с рисунком чьего-то дома?
— Если только, — предположил Грант, — этот человек не замыслил недоброе против кого-то из его обитателей. Я не хочу бросать подозрений, но подобные вещи случаются в наши дни: известные люди вроде семьи Вандербильтов в Нью-Йорке и Ньюпорте уже становились объектом подобных попыток.
Талли ударила брата по руке.
— Иуда, — прошипела она. — Чертов проклятый Иуда Искариот.
— Талс, я же не сказал, что это он. Я просто сказал, что это не оружие.
Вольфе щелкнул подтяжками.
— Все ясно. Все равно с чего-то надо начинать розыск. Как он выглядел, этот парень? Тут кто-то вроде сказал, итальянец? В какую сторону он ушел?
Кто-то указал в сторону зарослей бальзамина.
— Да всем известно, — продолжала женщина в лиловом, — этим итальянцам доверять нельзя. У нас тут не Флоренция какая-нибудь.
Подойдя к бальзамину, Вольфе потряс его ветви, как будто человек мог затеряться в середине куста, как шишка в сосновой хвое.
— Так-так. Похоже, мы сможем обнаружить его следы и понять, куда он направился.
Джарси медленно стянул с головы кепку и швырнул ее на землю.
Керри подошла к нему и положила руку на плечо.
— Джарс. Ничего же еще не доказано. Даже близко.
Джарси поднял на нее бледное мрачное лицо.
— Ты же не думаешь, что этот наш приятель убил его?
Керри снова представила себе итальянца с его поддельным именем, натягивающего кепку пониже на лицо и старающегося сгорбиться на сиденье всякий раз, как открывалась дверь вагона.
— Очень не похоже на то, Джарс. Иногда людей обвиняют совсем незаслуженно. Но иногда люди, обвинять которых мы не хотим… Иногда они разочаровывают нас.
Откинув ногу, Джарси пнул кепку, отшвырнув ее вместе с комьями грязи в кусты бальзамина, и кинулся к Керри, словно хотел зарыться в нее лицом, но, вспомнив о том, что он почти взрослый мужчина, сумел сдержаться. Сморщившись, как будто собирался заплакать, он пробурчал:
— Я уже хочу домой.
Керри обняла братишку, прижала к себе.
— Знаю.
Талли всхлипнула.
— Этот человек с поезда был такой, как будто он хороший.
Керри наклонилась и поцеловала сестренку в макушку. Лампа смотрителя бросила луч желтого света на край зарослей. Керри проследила глазами за лучом.
И кинулась туда, куда упало световое пятно.
Там, в грязи, она нашла две маленькие черные деревянные коробочки, к основанию каждой из которых были прикреплены отсыревшие черные ленты. Оттерев пальцем грязь с одной из коробочек, она обнаружила золотой символ.
— Филактерии. С надписью на иврите. Должно быть, когда он упал, они выпали у него из кармана. — Керри показала коробочки близнецам. — У отца моего знакомого в Барнарде тоже были такие. Некоторые из тех, кто соблюдает еврейские обычаи, прикрепляют их на руку или на лоб во время молитвы.
— Значит, — сказал Вольфе, — тот, кто уронил их, был евреем.
— Что, — подчеркнул Мэдисон Грант, — нам уже и так было известно.
Чувствуя, что ее глаза при виде недвижного тела репортера наполняются слезами, Керри обернулась к Вольфе.
— Мы просто обязаны отыскать того, кто это сделал.
— А какого ж черта, по-вашему, я притащился сюда, бросив дома добрую рыбу и кукурузу на ужин? Только позвольте уж вы мужчинам с этим разбираться. Слышишь, Керри? — Взгляд Вольфе скользнул по толпе. — Кто-то только что говорил, старина Роберт Братчетт вроде был тут прямо перед самым нападением, а потом вдруг, — он щелкнул пальцами, — взял да и смылся.