— Ничего подобного.
Талли отбросила через плечо свою косичку с бантиком из мешковины.
— Что-то да должно быть, иначе с чего бы вам ржать, как конь, у которого зажгли овин.
Она произнесла это как з ажгали. Солу потребовался какой-то момент, чтобы разобрать слова.
Девочка наклонилась к мальчику.
— Мы с Джарси близняшки, хотя и не похожи. — Мальчик подвинулся ближе к ней. — Там, кто вяжет, это Рема, наша тетя. А Керри вы знаете. Это только кажется, что она не смотрит.
Глаза Керри мелькнули в сторону Сола и быстро вернулись к окну.
Талли наклонила голову набок.
— Вам не особо понравятся те, кто выходит подышать воздухом со своих балконов. Все повырядятся, воображалы еще те.
Джарси громко и выразительно прошептал:
— Богатые, как Иисус.
— Как Крёз, — поправила его Рема, не поднимая головы от вязанья. — У Иисуса не было даже захудалого осла, что уж особенно странно, если ты Бог.
Джарси заговорщически спросил:
— А что, вы близко знакомы с мистером Вандербильтом?
Сол, помолчав, ответил:
— Еще с очень давних пор.
В дальнем конце вагона дверь в тамбур внезапно снова распахнулась, стукнув по стенке. С сердцем, забившимся в ребра, Сол кинул взгляд на отражение в окне.
Но это вошли лишь два джентльмена в цилиндрах. Сол имел дело с такими, когда у себя в Италии таскал багаж для туристов: англичан, путешествующих по путеводителю Бедекера, и американцев, смотрящих на все свысока. Эти двое, наверное, пришли из шикарных вагонов в дальнем конце поезда — может, из любопытства, чтобы посмотреть, как путешествуют простые люди, у которых нет плюша, кресел в чехлах, хрустальных канделябров и сияющих зеркал. Он и раньше видел такое — богатые любят подсматривать за низшими классами, как короли за крестьянами. Как будто они становятся еще богаче от лицезрения этой разницы.
Остановившись в нескольких метрах позади, джентльмены по очереди разглядывали всех пассажиров и тот ландшафт, что еще виднелся в сумерках за окном. Беркович, заметил Сол, незаметно взглянул на эту парочку и застыл. Лицо побледнело.
У того, кто пониже, были густые коричневые усы, намазанные на концах бриолином.
— Кухня в местном вагоне-ресторане на удивление неплоха, верно, Кэбот? Устрицы очень хороши. И к ним удачно подошел сотерн Шато д’Икем — хотя я бы лично выбрал совсем другое белое. — Он посмотрел вперед. — Потрясающе.
Другой, повыше, чисто выбритый, Кэбот, вытянул шею, чтобы лучше было видно, и ему на глаза упала прядь светлых волос.
— Да. Потрясающе красиво.
Молодая женщина Керри смотрела на их отражение в своем окне.
— Вообще-то, — тот, кто пониже, погладил усы, — я имел в виду, как удивительно, что Вандербильт решил строить этот свой великий замок именно здесь.
Тот, что повыше, Кэбот, не отрывал взгляда от проносившегося за окном пейзажа.
— Тогда, Грант, я не понимаю, что же вы видите.
— Разве не очевидно? Бревенчатые хижины, распиханные кое-как вдоль несущегося мимо потока. Горы, леса, вырубленные до пеньков. Кожа да кости на четырех ногах — предполагается, что это стада, — вольно блуждающие по лесам. Эти люди что, никогда не слышали про изгороди?
— Но от вида все равно захватывает дух.
— Это вас туман зачаровал, да? И вид полей, которые как будто хорошо политы дождем?
Оба, подумал Сол. Они оба правы.
Эти горы действительно выглядели местами так, словно были погружены в скорбь. Истощены. Да даже просто прокляты. И тем не менее… невозможно красивы.
— Я бы сказал, — добавил Грант, — что мои усилия по охране окружающей среды были бы здесь очень востребованы. Бизонов, конечно, в регионе уже совсем не осталось, но, несомненно, другие виды животных тоже подвергаются опасности.
Когда они проезжали очередной поворот, впереди, справа, на грязной дороге, пересекающей рельсы, показался фермер, туго натянувший поводья своей упряжки. Мулы, запряженные в телегу, прижали уши, словно игнорируя команды фермера, и продолжали тянуть повозку вперед.
Поезд снова резко засвистел.
Сол задержал дыхание.
Грант шагнул к ближайшему окну.
— Интересно, с препятствиями какого размера придется нам столкнуться? И чтобы не утратить наш прогресс. Уж точно не меньше быка.
Сол представил себе быка, вертящегося высоко над дымовой трубой, а потом бездыханно падающего на землю.
Мулы, уже находящиеся в нескольких метрах от рельсов, испугавшись свистка поезда, рванули вперед. Пассажиры первого вагона вцепились в сиденья.