Ее отец всегда умел хорошо говорить. Она — нет. Амичия с восторгом слушала истории, но не могла повторять речи с таким пылом. Она не умела рисовать картины голосом.
История пылала в ее голове, пока она поворачивала за последний угол. Она прижалась глазом к бреши. Кухня за стеной была темной, как все поместье. Свечи не горели, и так было во всем здании.
Существо говорило ей прийти на кухню, когда солнце сядет. Почему его тут не было?
Амичия прижалась ближе, надеясь, что не ошиблась. Это не была ловушка. Она хоть кому-то могла доверять в этом адском месте.
Или это ее сердце не хотело быть одиноким?
На столе, где существо готовило еду, был кусочек бумаги. Он сиял в свете луны, сложенный пополам.
Послание? Король этих чудищ, похожий на гору, как-то поймал Жуть, что готовил еду? Она не хотела думать, что кто-то мог быть таким жестоким, но была уверена, что это существо наказало бы тех, кто не присоединился к охоте. Тем более — тех, кто помог ей избегать их.
Она огляделась, пытаясь найти проход на кухню. Скрытых дверей тут не было. Слугам нельзя было покидать это место, не выходя должным образом.
Странно.
Она всегда думала, что скрытые коридоры за стенами были для слуг. Теперь она гадала, что это было для их господ.
Попасть на кухню она могла только через дыру, где существо оставляло для нее дыру. Там места хватило бы. Она опустилась на четвереньки и выбралась в брешь.
Камни царапали ее кожу, цеплялись за грязную одежду, обсыпались белой пылью. Она хотела бы уберечь одежду. Хотя бы отмыться от грязи, что покрывала ее целиком.
«Жаль, — она прошла к столу. — Это платье было неплохим. Не для королев, но мне подходило».
Это было ее любимое платье, но жаловаться было бы странно. Она была жива. Этого хватало.
«Тихо, как мышка», — она подняла руку, провела ладонью по поверхности и забрала записку.
Амичия не тратила время, читая его. Пока что. Она прошла к бреши, юркнула в безопасность коридоров. И все без проблем или шума.
Она научилась двигаться по поместью, не выдавая себя отрядам Жути. Кроме одного монстра.
Она вернулась в свое убежище, развернула записку, и ее губы изогнулись в улыбке, первой с начала этого кошмара. На бумаге не было слов, только символы. Кто-то другой мог не понять послание. Виноград, луна и крест. Но Амичия уже ходила по тем коридорам, словно родилась в поместье.
Это не были послания. Это были указания направления.
«О, так ты умный?».
Она скомкала бумагу и сунула ее в карман фартука.
«Приключение. Как мило».
Если Жуть хотел, чтобы она увидела что-то в поместье, так тому и быть. Наступила ночь, но она была готова отыскать то, что ей хотели показать.
Указания увели ее дальше в поместье, чем она заходила до этого. Глубже в центр здания, где она увидела, как Реми обратили. Она заглядывала в бреши в стенах, следила за тенями, Жути могли еще охотиться на нее.
Но в поместье оказалось больше тайн и чудес, чем она представляла. Она миновала комнату, полную картин. Они лежали стопками по десять-пятнадцать штук. Некоторые стояли у стен, другие висели на гвоздях.
Еще одна комната когда-то принадлежала леди. Синий полог ниспадал на кровать из золота. Четыре столбика были украшены вырезанными цветами и листьями, такими изысканными, что казались настоящими.
Она не знала, что такая роскошь еще была жива в этом мире. Люди еще могли найти ее. Она всегда думала… что все это пропало.
Она шла дальше, заглядывала в комнаты, пока указания не привели ее к лестнице. Вот только лестница вела вниз.
Она не видела еще ничего, ведущего вниз. Все лестницы вели на второй или третий этажи поместья, но она не думала, что тут был подвал.
Или хуже — подземелье.
Волоски на руках встали дыбом. Это была хитрая уловка? Жуть заставлял ее идти в подземелье, где ее запрут с остальными?
«Смелее, Амичия, — думала она. Слова отражались от стен в узком коридоре. — Нужно быть смелой».
Приключение было в незнании, что случится, так говорил ее отец. Маленькие приключения могли случаться каждый день, и их размер не имел значения. Каждый раз, когда она шагала вперед и делала то, что пугало ее, она становилась храбрее.
И она переставляла ноги, спускалась во тьму. Она быстро прижала ладонь к стене, чтобы не упасть. Она шагала осторожно, чтобы не скатиться по лестнице, где могла сломать шею.
Внизу не было подземелья, где ее ждали сто Жутей. Она могла различить сияние луны в трещине в стене. Луч тусклого света попадал на участок стены, где лежали факел и трутница.
— О! — ее выдох был громким, но надежда на огонь, тепло вырвалась из нее звуком, который она не могла сдержать.