Посмотрев мимо нее, я обнаружила, что Драгер внимательно наблюдает за мной.
— И ты был счастлив, когда она ускакала в мир людей? Ты не беспокоился о сохранении своей тайны?
Выражение его лица было холодным.
— Лексик знала правила, и она одна из моих лучших и умнейших воинов-фейри. Она умоляла, чтобы тебя взяли работать в библиотеку. Я с самого начала был против, но она настояла, что тебе можно доверять. Скучная. Без амбиций. Довольствующаяся тем, что расставляла книги по полкам.
Переведя взгляд с него обратно на Лекси, я заметила, что ее щеки слегка порозовели, а взгляд был направлен в пол.
— Я не совсем так это сформулировала, но меня больше интересовало, сможешь ли ты работать со мной. Что ты могла бы остаться там, где я защитила бы тебя.
— Почему? — выпалила я в ответ. — Зачем тебе обо мне беспокоиться? Я всего лишь простой человек. Вы оба явно наполнены какой-то энергией или магией. Люди, должно быть, для вас как животные.
— Нет!
— Да.
Они ответили одновременно. Не нужно гадать, кто из них считал нас низшим видом.
— Мне пора, — сказала я, придвигая свою задницу к краю кровати и спуская ноги с бортика. — Честно говоря, не думаю, что смогу вынести еще одно откровение. Ты можешь оставить себе свою волшебную библиотеку, куда по ночам заглядывают фейри, чтобы одолжить книги и набраться энергии, а я вернусь к своим родителям и позволю им душить меня, пока не забуду, что это дерьмо вообще существовало.
Лекси топнула ногой.
— Ни за что. Я никогда не позволю тебе вернуться в дом этих самовлюбленных манипуляторов. Они заставляют тебя делать все, что хотят.
Заставив себя встать, я встретилась с ней взглядом.
— Горшок встречается с гребаным чайником, — съязвила я. — Лексический Кетфишер (прим. пер. Catfisher — человек, который выдает себя за кого-то кем не является.) — твое новое имя.
Она выгнула бровь.
— Кетфишер и газлайтинг (прим. пер. gaslighting — форма психологического насилия и социального паразитизма; определенные психологические манипуляции, совершаемые с целью выставить жертву «дефективной», ненормальной, либо заставить ее саму мучиться и сомневаться в адекватности своего восприятия окружающей действительности.) — это не одно и то же.
— Я, блядь, знаю, — крикнула я, вскидывая руки в воздух. — Я. Блядь. Знаю. Ты сделала и то, и другое, и ты дерьмовый человек — фейри, неважно — и это все, что имеет значение.
Очевидно, в моей жизни не было никого, кто не был бы дерьмовым человеком, и, возможно, это говорило обо мне больше, чем о ком-либо другом. Я была проблемой.
Лекси позволила мне обойти ее, выражение ее лица было удрученным, но она не сделала попытки остановить меня. Когда я подошла к дверному проему, Драгер остался точно там, где был — заполняя своим телом весь выход.
— Извини, — коротко сказала я. — Ты стоишь у меня на пути.
Низкий рык сотряс его грудь, и я услышал, как Лекси придвинулась ближе, остановившись только тогда, когда Драгер устремил на нее мрачный взгляд. Затем он вернул этот взгляд на меня.
— Ты меня не боишься, — сказал он с мягкой угрозой. — Почему?
Запрокинув голову назад, а затем еще дальше, потому что он был высоким богом солнца, я грустно фыркнула от смеха.
— Чувак, я тебя боюсь. Но я также устала, сбита с толку, немного сломлена, понятия не имею, каково мое будущее сейчас. Большая часть этого не менее ужасна.
Он осмотрел меня внимательнее, и каким-то образом я не съежилась.
— Что такое чувак?
О черт.
— Э-э, очень классный человек, — быстро парировала я. — Очень, очень, классный друг.
Казалось, он мне не поверил.
— Расскажи мне о том голосе, который ты слышала в комнате, когда возвращала книгу.
Этот переход чуть не привел меня в бешенство, но я сумела сдержать удивление.
— Это был просто женский голос, сказавший спасибо. Хотя, если подумать, она назвала меня человеком.
— Было что-нибудь еще? — надавил он, и мне показалось, что он придвинулся ближе, хотя он явно был в той же позе. Почему-то я почувствовала себя более стесненной.
— Уххх, — я, честно говоря, не могла придумать, что еще ему сказать. — Нет. Вот и все.
Теперь он определенно был ближе.
— Ты узнала бы ее голос, если бы услышала его снова?
Мне даже не пришлось думать об этом.
— Да, конечно. У нее был очень явный звук, и он до сих пор отчетливо звучит в моей голове.
У меня была отличная память на голоса и лица, а вот имена часто ускользали от меня.