— Возможно, еще очень не скоро он будет в состоянии путешествовать так далеко.
Я уже посещал берлогу Контагью под давлением обстоятельств. Человек мог жить там с комфортом. Или войти туда — и пропасть навеки.
— Он никуда не отправится, пока не будет готов, — заявила Белинда.
Ее бледный палец с длинным карминовым ногтем постучал по подоконнику.
Я кивнул.
На подоконнике что-то поблескивало. Что-то высыхало. Это напомнило мне след, оставленный мигрирующим слизняком.
— Пришли мне фунт соли, — прошептал я.
Хотя она и была Белиндой Контагью, но как ни крути — девушкой. И ничего не знала о соли и слизняках.
— Хорошо, — озадаченно проговорила она.
Лекарь объявил:
— Я сделал все, что мог. Он не умрет. Но ему еще долго поправляться. Возможно, его пырнули проклятыми клинками.
Это пахло религией, в чем не было смысла. Морли имел врагов, которые с радостью проделали бы в нем кучу дыр, если бы это могло сойти им с рук. Но они не были религиозными психами и не были такими невыразимо гнусными, чтобы охотиться не только за его жизнью, но и за душой.
— Должно быть, женщина, — пришла к заключению Белинда.
Ни один мужчина не был настолько мстителен.
— Мне неизвестно, что происходило в его жизни, — заявил я. — Я вижусь с ним, только когда мы заглядываем в «Виноградную гроздь» после театрального представления. Ты же в курсе моей ситуации.
— Я пыталась поговорить с Тинни. Хотела, чтобы она знала, что случилось.
Мне не понравился ее тон.
— Гаррет, я была вежливой и любезной. А она — нет.
Мне очень не понравился ее тон. Тинни могла разобидеться.
— Она совсем не уверена…
— Я попыталась объяснить ей сложившуюся ситуацию. Она не вызвала симпатии. Дело не в ней.
Почти наверняка моей дражайшей не удалось свести более интимного знакомства с лютой болью главным образом потому, что она была моей дражайшей. Можно ли заставить ее это понять?
Тинни не могла так сильно измениться. Да и как бы смогла? Она была умницей. Понимала, что такое настоящий мир. Делила со мной его суровую реальность. Умела разбираться в сложных вопросах. Она еще годы назад обнаружила, что Тинни Тейт не является центром, осью или любимым ребенком мироздания.
Меня пробрал озноб, как будто в полночь я был обязан промчаться мимо кладбища.
И тут на меня снизошло озарение.
— Мы видим симптомы, но не болезнь, — заявил я.
Белинда фыркнула. Ее больше интересовало наблюдение за высыхающей слизью.
Я перестал беспокоиться о своих проблемах и проверил, как там мой товарищ. Цвет его лица и дыхание стали лучше. Он выглядел так, будто готов очнуться.
Пухлый представитель культа ушел, а мы с Белиндой переглянулись с широкими дурацкими ухмылками.
Поверив, что ее может связывать с Морли что-то, помимо бизнеса, я напросился прямехонько на неприятности.
14
Мы были одни.
Все трое.
Морли доблестно сражался, пытаясь спастись от ночных кошмаров. Я плутал по собственному царству страха, где моя неопределенная любовь к другу могла стоить мне всего остального, чем я дорожил.
Белинда сидела рядом со мной на раскладушке. Мы прислонялись спинами к двери. Белинда мысленно блуждала так далеко, что я гадал: сможет ли вернуться? Не исключено, она пыталась найти Морли, чтобы привести его домой.
— Я туда опоздала! — выпалила она.
— Что? Куда? Опоздала для чего?
— В «Книжную лавку Райзина». Опоздала накрыть Тимми Два Шага.
Не было смысла ее поправлять. Сердце у нее было на месте, хотя, возможно, и имело странную форму, было жестким и холодным.
— Он попытался спастись бегством?
— Прямиком до Аль-Хара. А там меня опередили жестяные свистульки.
— С каждым днем они действуют все эффективнее. Это тяжело для нас обоих.
— Некоторые ценят щедрые чаевые.
— Рад этому. Ты выяснила что-нибудь интересное?
— Два Шага сказал, что с ним имела собеседование женщина.
— Проклятье! Только послушай себя. Ты посещала занятия? «Собеседование»!
— О да! Только послушай меня. Почти такая же умная, как твоя крысодевушка.
— Я слишком устал, чтобы ссориться. У меня на уме только рыжеволосые.
— Ты бы потерял голову, если бы встретил ту огненную красотку. Если Тимми сказал правду.
Немногие парни лгут, попав в Аль-Хар, и правда — единственный ключ, открывающий путь оттуда.
— Больше никаких рыжеволосых.
— Я говорю о красотке с огоньком, а не про огненные волосы. Молодая и склонная форсить. Два Шага сказал — она носит облегающую черную кожаную одежду.