— Морли отсутствует десять дней?
— Да. Еще раз.
— Он ничего не рассказывал Саржу или Рохле или еще кому-нибудь из своих балбесов?
— Нет. Я отправилась туда даже раньше, чем выяснилось, что в нем проделали столько дыр. Мы об этом с тобой говорили.
— Мне приходится спрашивать снова и снова. У тебя был свидетель.
— Свидетель, которого больше никто не может найти.
— Упрятанный подальше для сохранности.
В реке, с большими камнями вместо башмаков.
— Я думаю так же, — сказала Белинда. — Не на основании улик, просто интуиция.
— У него, часом, не изумительная фигура в обтягивающей черной коже?
— У него — нет. Рано или поздно мы его найдем.
Непременно найдем.
— Не могу представить, чтобы Морли шлялся где-то так долго. Одну ночь еще куда ни шло. Но он практичный парень с собственным бизнесом, — сказал я.
— Ты не выдаешь оригинальные мысли.
— Даже не пытаюсь. Просто размышляю вслух. Но вот вопрос личной заинтересованности. Насколько тесно ты сотрудничаешь с директором?
— Мы притворяемся, что не замечаем, как другой разнюхивает здесь и там. На связи между нашими подчиненными будут смотреть сквозь пальцы.
— В последний раз, когда наши пути пересекались, Шустер сколачивал отряды специалистов. Одна такая команда должна была заниматься колдовской судебной экспертизой.
— Они называются спецами, — пояснила Белинда. — Уже есть с десяток таких отрядов, и должно стать еще больше.
— Если группа колдовских судебных экспертов готова, может, ты убедишь Шустера проверить то место, когда сама отправишься туда?
— Предложу ему. Но красным фуражкам глубоко плевать на Морли.
Я посмотрел на Дотса. Какими секретами мы будем вознаграждены, как только он сможет сидеть и говорить? Он выглядел более расслабленным. Капли в воде, должно быть, действовали.
— Есть один очевидный ответ, почему Морли отсутствовал десять дней.
— Он был пленником, — решила Белинда.
— Это подходит к тому, что мы знаем. И может объяснить, почему кто-то пытался убить его: если предположить, что он сбежал.
— Нет никаких признаков того, что его держали связанным или закованным.
Я поднял руку Морли и посмотрел на его запястье. Конечно, ничего.
— Это означает — его не держали в цепях.
Белинда встала у окна, наблюдая за улицей, но, скорее всего, ничего не замечая.
— Я подумываю, не изменить ли решение.
— Насчет чего?
— Насчет того, чтобы перевезти Морли ко мне.
— В самом деле? — осторожно спросил я.
— Думаю, за двумя зайцами погонишься… Где-то еще не будет безопасней. И твой партнер мог бы выяснить то, что нам нужно знать.
Белинда из тех, кто постоянно заставляет тебя вздрагивать.
— Есть одна проблема, — признался я. — Старые Кости в данный момент мертв для мира.
— Ты всегда так говоришь.
— Сейчас это правда. Да и почти всегда.
— Но ты же здесь. Единственный, кто способен вытряхнуть реликта из его снов.
В самой малой степени и это было правдой.
На пороге появились Краш и Ди-Ди.
23
У Белинды, как у госпожи империи, охватывающей подбрюшье Танфера, нанимательницы тысячи с лишним человек, имелись обязанности за пределами «Огня и льда». И ей следовало заняться расследованием. Однако она продолжала сидеть на жестком складном стуле, пристально глядя на Морли и что-то бормоча. Стул был гениальным изобретением Кипа Проуза и продукцией смекалистой Объединенной производственной компании.
Мисс Ти принесла четыре таких стула. В сложенном виде они почти не занимали места. Без сомнения, стоили они целое состояние. За неделю наверняка появятся дешевые подделки, если я останусь здесь, вместо того чтобы сражаться за права интеллектуальной собственности компании.
Законы существуют, но мы должны сами претворять их в жизнь.
— Белинда?
Она не ответила.
— Эй, девушка. Слушай внимательно. Здесь работает детектив. Давай возобновим игру в вопросы и ответы.
Она обратила ко мне усталый взор.
— Давным-давно, два дня и несколько часов назад, ты рассказала мне кое-что о ситуации Морли. С тех пор произошли некоторые изменения, и все они вели в сторону меньшей точности и большей неопределенности.
— Такое может случиться, когда говоришь со свидетелями.
— Верно. У тебя был свидетель. А теперь у тебя его нет?
— Как я уже сказала, он исчез. В любом случае его история не выдерживала критики.