— Занимайся своими делами, с тобой все будет в порядке. Никакая шпана не проберется в финансовый отдел.
Я не видел всей картины. С Тинни творилось нечто посерьезнее, чем обычная неуверенность. Она не хотела слышать ни единого слова, что я сейчас произносил. В том числе и вопрос:
— Разве тебе не полагается сегодня приводить в порядок бухгалтерские книги?
Один из кузенов призывного возраста, Артифик, еще более рыжеволосый, чем Тинни, вошел без стука и без приглашения.
— Гаррет, там кто-то хочет тебя видеть.
Он нервничал. Избегал взгляда василиска, которым впилась в него Тинни.
Я позаботился о том, чтобы тяжелая дубинка легла в мою руку как влитая.
— Долг зовет, любовь моя.
Любовь моя послала меня в выражениях, которыми обычно пользуются мужчины в бою. Но потом решила пойти со мной и посмотреть, что к чему.
Едва мы вышли на улицу, Тинни начала демонстрировать яростные вербальные навыки.
Моя возлюбленная не на сто процентов своенравна. Бывают времена, когда благоразумие одерживает в ней верх. Времена, когда она принимает веские доводы, не споря только затем, чтобы быть неуживчивой.
Сейчас был не тот случай.
Полминуты она была способна лишь выплевывать низкие обвинения.
6
В двадцати футах от дверей, на Фактори-слайд, широкой улице вдоль северо-восточной стороны мануфактуры и нашего флигеля, наспех возведенных во время войны с венагетами, стоял черный экипаж. На Фактори-слайд редко появляются экипажи, не имеющие отношения к Объединенной компании.
Но у этого не было с фабрикой ничего общего.
Другой такой кареты не существовало, и принадлежала она моей знакомой. С которой я давно не виделся. И не хотел видеть ее сейчас. Тем более при Тинни.
Владелицей экипажа была Белинда Контагью — императрица организованной преступности, смертоносная социопатка, некогда моя любовница (недолго) и, теоретически, в настоящее время мой друг. А она относилась к друзьям такого рода, каких лучше совсем не иметь, потому что они способны бесконечно усложнить твою жизнь.
Двое вооруженных типов примостились наверху черного чудовища, за упряжкой из шести лошадей. Перед каретой красовалась банда всадников. Еще четверо караулили позади. Ни один из них не обрадовался любимому сыночку матушки Гаррет.
Хотя Белинда владела несколькими конфиденциальными акциями компании, она явилась сюда не по делам.
Красивая сумасшедшая сама открыла боковую дверцу:
— Запрыгивай, Гаррет. Прокачу.
И уже громче из мрачных недр донеслось:
— Тинни! Мне нужно одолжить его на время. Я не оставлю его себе дольше, чем потребуется.
Малышка Тинни превзошла самое себя. На мгновение я испугался, что начнется стычка между головорезами Белинды и кузенами призывного возраста. Для кузенов это кончилось бы плохо, но в будущем головорезам тоже пришлось бы поплатиться. У Тейтов было множество связей.
Но моя милая не совсем утратила самоконтроль, как частенько делала вид. Она любила разыгрывать мелодрамы. Однако на эту сцену дали бы скверные рецензии.
Белинда взяла быка за рога, объявив:
— Кто-то пытался убить Морли Дотса. Он тяжело ранен. Может, не выживет. Мне нужно, чтобы Гаррет помог присмотреть за ним.
Это заставило Тинни снова вспыхнуть.
— А кто присмотрит за мной? Это его обязанность — присматривать за мной. Гаррет! Я хочу…
Она говорила и говорила.
— Он действительно так тяжело ранен? — спросил я Белинду.
— Да, — вздохнула она. — Я правда сомневаюсь, что он выживет.
Я удивился, когда она споткнулась на этих словах.
— …Хуже того. По-моему, не исключено, что кто-то попытается сделать так, чтоб он не выжил.
На это можно было возразить, что Организация способна справиться и без меня. Но если Морли вот-вот испустит дух, у меня нет выбора. Он мой лучший друг. Я должен быть с ним.
Я вернулся к Тинни и взял ее за плечи:
— С тобой все будет в порядке. Я должен кое-что сделать. Для друга.
Мои попытки заставить ее понять не увенчались успехом. Она не собиралась позволить себя убедить.
Тинни была взбешена, испугана и слишком приучена быть принцессой Тейтов, которая получает что угодно, стоит ей только захотеть, — даже от меня. Правящая богиня своего маленького мироздания. А сейчас, поскольку она была несчастлива, желания и нужды остальных ничего для нее не значили.
Я не впервые видел ее такой. Разговоры ни к чему не приведут. Только время как-то подействует. И она все равно не рассердится еще сильнее.