Словно по сигналу, брюзга Синдж просунулась в кухню.
— Ты сказал «десять минут» час назад, Гаррет. След остывает!
— Я говорил тебе миллион раз — не преувеличивай. Какое там «час назад»!
— И все равно я права. Ты игнорируешь самую важную задачу, пока ублажаешь себя флиртом.
Что такое? У меня запылали щеки!
Я подошел к холодному колодцу и схватил кувшин.
Синдж его отобрала.
— Здесь я сама управлюсь. А ты сходи к Морли.
54
Дотса усадили в кресло и подперли подушками. На нем была чистая одежда. Наверное, ее купила Белинда. Он начинал дремать, когда я появился, но, увидев меня, просиял:
— Мне в скором времени обещали настоящую ванну.
— Это как рай на земле.
Страфа последовала за мной.
Дотс приподнял брови. В его глазах мелькнул охотничий огонек. Он испробовал свою убийственную для девушек улыбку, потом с любопытством посмотрел на меня и нахмурился.
— Морли, это Страфа. Она помогает выяснить, что с тобой случилось. Страфа, это Морли Дотс, предполагаемый владелец ресторана и настоящая жертва преступления.
Узнает ли он ее?
— Рад познакомиться с вами, мэм, — произнес Морли очень печально.
Синдж — слишком вежливо, чтобы это внушило доверие, учитывая ее чувства, — отодвинула Бегущую по ветру в сторону, желая поставить мой кувшин. И погнала Страфу из комнаты.
— Тут что-то особенное? — спросил Дотс.
— Возможно.
— Хм.
Больше он не задавал никаких вопросов, которые приготовилась услышать моя совесть.
— Интересно.
— Пугающе. Я начинаю запутываться. Такого не должно со мной происходить. Я большой мальчик, хороший мальчик, и я давно находился в одном и том же месте. В том месте, куда я всегда возвращался, с тех пор как мы отправились в Кантард бороться с вампирами. И вот теперь — это. Я не очень-то хорошо ее знаю.
— Такое случается, Гаррет. А насколько хорошо ты знал Майю? Или Элеонору? Элеонора даже не была живой. А что насчет Белинды?
— С Белиндой все обстояло как раз наоборот. По большей части я пытался сделать так, чтобы мне не перерезали горло.
Морли не поймал меня на слове, вероятно, потому, что не хотел говорить о Белинде.
— Не беспокойся. Будучи самим собой, ты заваришь кашу из-за навязчивого стремления поступать так, как считаешь правильным. А закончишь там, откуда начал, даже если сам того не хочешь.
Не это я ожидал услышать.
— Давай поговорим о тебе.
— Моя любимая тема, но зачем? Разве Покойник не высосал мои мысли досуха?
— Нет. Он говорит, у тебя мозги как камень.
— Что я могу сказать? Когда он прав, он прав. Если бы у меня были не каменные мозги, я не пребывал бы сейчас в таком состоянии.
— Ты начинаешь что-нибудь вспоминать?
— Нет.
— В самом деле?
— Воистину. Как будто из моей памяти вырезали неделю. Мне смутно вспоминается, как я очнулся в постели в какой-то комнате, а надо мной нависали ты и Белл. Или это была… Теперь все становится еще туманней.
— Там были четыре разные женщины. Белинда спрятала тебя на верхнем этаже элегантного публичного дома.
— Да? Все так расплывчато. Но перед этим, однако, я был где-то в темноте. Не просто в полумраке. Это был большой обсидианово-черный кусок ничего. Еще перед этим — тьма. Я знаю, что шел. Не крался, но вел себя ненавязчиво. Вряд ли я за кем-нибудь следил. Не знаю, откуда я вышел. Что-то схватило меня сзади.
Морли застали врасплох? Ничего себе!
Он подпрыгнул, как будто его укололи. Взгляд стал мутным. Он начал быстро бессвязно говорить.
Старые Кости был настроен великодушно. Он наполнил мою голову воспоминаниями Морли о том, что его так взвинтило.
Это была женщина. Размытые очертания прояснились по мере ее приближения. Высокая, стройная, одета в черную кожу. Двигалась она с прирожденным чувственным высокомерием. Ее пышные волосы были почти седыми, как у старухи. Однако она была далеко не стара. Возможно, ей недавно перевалило за двадцать. Маленький ротик, но губы слегка пухловаты. Ярко-красные.
Эти губы были единственным резким цветом мысленной картины.
Видение поблекло. Память Морли снова соскользнула во мрак и рухнула в обсидиановое забвение.
Я встряхнулся.
— Не узнаю ее.
Старые Кости продемонстрировал видение самому Морли, и тот сказал: