Краш покачала головой. Раз ее мать не хотела этой работы, ее не хотела и Краш.
— Может, мы должны предоставить решение мисс Ти, — высказал я свое мнение.
Потому что появилась упомянутая особа. За нею последовал удивительно разномастный завтрак. Ранее не встречавшаяся мне юная леди разместила поднос с завтраком на тумбочке.
В комнате начало становиться слишком тесно.
Если бы мне было от двенадцати до двадцати девяти лет, я был бы на седьмом небе. Но теперь я был большим мальчиком и мне больше не дозволялось иметь подобные мысли. И смрад бекона полностью меня отвлекал.
— Ди-Ди, спустись вместе с Краш вниз и помоги обслуживать, — сказала мисс Ти. — Я накормлю мистера Дотса и поговорю с мистером Гарретом.
— Обслуживать? — спросила Краш.
— Я открыла большую гостиную для Гражданской Стражи. Им подают чай и сладкие булочки. Жест доброй воли.
— Это всегда помогает — быть в добрых отношениях с местными краснофуражечниками.
— Так и есть. Шевелитесь, леди. Гаррет, прежде чем ты полностью обожрешься, подай мне тот стакан и длинную ложку.
В «том стакане» была густая слизь, сделанная из чего-то, от чего, наверное, отказалась бы умирающая с голоду свинья. Но эта штука была полезна для парня, полного ножевых ран.
— И подай воду, — велела мисс Ти.
Вода попала в рот Морли через тростинку. Мисс Ти набрала немного воды, зажав большим пальцем верхний конец тростинки, а потом выпустила струйку в рот Морли. Это сработало лучше, когда он очнулся.
Ему очень хотелось пить.
Мисс Ти терпеливо пичкала его, мало-помалу.
— Прошлой ночью снова была заваруха.
— Я слышал. По соседству кишат краснофуражечники.
— Они повсюду. Половина моих людей не может попасть на работу. Я пытаюсь устроить жестяных свистулек поудобнее, пока они попусту тратят свое время. И мое.
— Что случилось?
— Ночной посетитель вернулся. Специалист Капы ждет. И директор Релвей тоже держит здесь команду Спецов.
— Мне показалось, я слышал взрыв, но, посмотрев в окно, ничего не увидел.
— Это и был взрыв. Почему бы тебе не спуститься и не взглянуть самому, пока я занята здесь?
— Смахивает на план.
— Держи.
Она вытащила кусок пергамента, угнездившийся меж ее грудей. Пергамент был теплым, с легким ароматом.
— Что это такое?
— Пропуск служащего. Он поможет тебя входить и выходить, если тебе придется иметь дело с людьми, которые тебя не знают.
— Спасибо. Это пригодится.
На мгновение мне захотелось, чтобы можно было похвастаться этим в своем кругу. У меня имелось письменное доказательство того, что я — добросовестный служащий борделя высокого уровня.
Однако, если поразмыслить, наверное, лучше придержать такое при себе. Иначе я выслушаю всевозможные скверные шутки от людей, исполненных решимости подорвать мое достоинство. Самым щедрым обвинением, какое мне пришлось бы услышать, — «мальчик на побегушках».
20
Пропуск оказался не нужен. Несколько сержантов — жестяных свистулек вспомнили меня, и их предупредили, что я имею полуофициальный статус. На сей раз мое присутствие поблизости от места преступления стерпели.
Барри Берри был человеком без чувства юмора, но хорошим парнем. Он прилип ко мне так, как будто я был его спецзаданием, и устроил для меня экскурсию.
— Все оставлено там, где упало. Директор и генерал Блок хотят увидеть все сами, прежде чем мы начнем подчистку.
Да, и впрямь придется кое-что подчистить. Ближайшие окрестности были благословлены пятью трупами. Двое мертвых из Гражданской Стражи. Еще один — человек Белинды. Остальные двое — незнакомцы, предположительно, сотоварищи преступника. На них остались лохмотья одежды из серой шерсти. Головы их были упакованы в деревянные шлемы.
— Кое-кто верит в жизнь на пределе, — заметил я.
— Превалирующая теория — это кто-то, неспособный установить связь между действиями и последствиями. Мы имеем дело с психом, Гаррет. С безбашенным психом.
Теперь шли гонки между Отделом и Стражей. Победитель будет иметь честь первого шанса на долгие, болезненные посиделки с тем, кто стоял за всеми этими смертями.
Загадочные люди в сером упали на улице на линии, тянущейся из-под окна Морли до того места, где раньше погиб часовой Белинды. Сила взрыва ударила их сзади, отшвырнув на дюжины ярдов над булыжной мостовой. Кровавый след говорил о том, что один прополз двадцать футов, прежде чем испустил дух. Остатки сломанной тележки и поджаренные трупы коз отмечали начало его короткого пути.