- Николь, девочка моя! Фил, мне все рассказал о твоих ночных приключениях. Ты вела себя очень достойно!
- Достойно чего? - спросила я, четким голосом.
Видимо прошедшая ночь сказалась на моем настроении не лучшим образом. Я злилась. Мне нестерпимо хотелось противоречить, а еще при виде умирающего деда я сильно испугалась. Только не это! Старый паук, решил сбежать туда, откуда не возвращаются, и свалить все свои проблемы мне на плечи!
Настоящая паника охватила меня. И вдруг среди панического хаоса, мелькнула спасительная идея. Я ухватила промелькнувшую мысль за скользкий хвост, стараясь удержать, как большую, своенравную рыбину.
- Мистер Филипп, если можно, то я хотела бы, поговорить со своим дедом наедине! - мой голос звенел сталью.
Мужчина вскочил из своего кресла. Посмотрел на меня как на козявку, которая решилась вдруг указывать льву. Он стоял напротив меня сузив синие глаза и едва сдерживая ярость. Я вдруг подумала о том, что ярость ему к лицу. На мгновение я даже залюбовалась, этим мужественным, красивым подбородком, этим ровным носом, этими глазами цвета яркой бирюзы. Но затем вспомнила, что такой же цвет глаз у его сестры или любовницы и мне стало противно настолько, что передернуло.
Очевидно мои эмоции не так уж и сложно было прочесть. Впившись в меня глазами, Филипп читал их как открытую книгу. И вдруг отступил на шаг. Немного побледнел. Ярость таяла в его глазах.
- Как скажите, х-х-хозяйка! - последнее слово он произнес так, словно выплюнул.
Развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Повисла тишина. Шумное, хриплое дыхание деда смешивалось с досадливым зудом, который издавал невесть откуда взявшийся комар.
Громкий хлопок ладоней - и настойчивый, противный зуд прервался. Дед довольно усмехаясь вытер белой салфеткой свою руку, оставляя на ней красный, кровавый след.
- Еще не растерял рефлексов! - слабо улыбаясь сказал он.
Я опустилась в то кресло, которое несколько минут назад покинул Филипп. Оно еще хранило тепло его большого тела. И мне друг подумалось, что я сейчас очутилась в его объятиях. Тряхнула головой отгоняя мысли. Посмотрела на деда. Он кажется тоже был не прочь порыться в моих мыслях. Но я вовремя спохватилась и захлопнулась, словно раковина с жемчугом.
- Ты их и не растеряешь! Послушай меня внимательно, и ответь очень честно. Ты хочешь жить? Хочешь продолжать руководить своим сомнительным, опасным и страшным бизнесом? Любоваться своей дурой женой, закрывая глаза на ее роман со своим самым близким помощником? Ходить собственными ногами и удивить свежим и здоровым видом, своих заклятых друзей?
Дед смотрел на меня не мигая. Серьезно и даже грозно.
- Не надо играть со мной, девочка моя! Не советую!
- Шутить с тобой? Мистер Шэнли, за кого вы меня принимаете?
Я поднялась с кресла. Его бархатная, темно-зеленая обивка впитала не только тепло Филиппа, но и его запах. Мята и терпкий табак. Боюсь, что на это сочетание у меня теперь будет аллергия.
Подошла к окну, помедлила, а затем решительно подняла бамбуковые жалюзи. Солнце казалось только этого и ждало. Оно хлынуло в комнату, как вода прорвавшая дамбу.
- Николь! - сердитый окрик деда заставил меня обернуться.
Он стал как будто меньше в размерах. Скукожился и высох. Желтая рука с ухоженными, длинными ногтями прикрывала глаза. Этот беспомощный, почти детский жест растрогал меня. Непонятная, щемящая нежность проснулась во мне к этому старику. Возможно именно так просыпаются родственные чувства? Ответить на этот вопрос я не смогла. Но теперь точно знала, что моя сумасшедшая идея вполне логична, а яркий свет просто необходим, чтобы ни одна эмоция на лице деда, не смогла от меня ускользнуть.
- Мистер Шэнли...., де-душ-ка, - ласковое "дедушка", далось мне с некоторым трудом. - У тебя по всей видимости очень скоро будет свидание с женщиной в белом саване и острой, древней косой. Ее имя мы оба с тобой знаем. Перед ее ликом не принято лгать и изворачиваться, говорят, что она этого не любит. Скажи, пожалуйста ради чего ты прожил свою жизнь? Доволен ли ты, оглядываясь назад? Спокойно ли примешь объятия этой женщины, или же тебе хотелось бы что-то изменить, исправить в том положении дел которое ты оставляешь мне?
Тишина в комнате повисла такая, что казалось было слышно, как солнечные лучи танцуют неспешный вальс, перебирая сияющими, тонкими ногами. Я наблюдала за дедом пристально, почему-то мне было важно понять, что он предельно откровенен со мной.
Старый человек проживший долгую жизнь, которая несомненно была полна жестокости, опасности и борьбы, сейчас действительно напоминал ребенка. Я ясно рассмотрела, что некогда черные, грозные глаза выцвели, и стали почти голубыми, их выражение было сейчас беспопощным, растерянным. Крупные слезы прозрачным потоком струились по морщинистым, желтым щекам, губы тряслись, пытаясь заговорить.