Неожиданно для меня, леди Глория оказалась весьма хорошим организатором. Она сегодня на удивление была покладистой, веселой и незаменимой. Леди Глория казалась самим совершенством в модном светло-голубом платье, с блестящими рыжими локонами, с искрами безудержного веселья в зеленых глазах. Я смотрела на нее и удивлялась, как они все-таки похожи - моя незабвенная Фло и ее младшая сестра Глория. Но большее потрясение у меня вызвал еще один факт, который был очевиден. Леди Глория напропалую кокетничала с дедом, а Старому Пауку кажется доставляло большое удовольствие общество моей ослепительной родственницы.
В суете и хозяйских заботах день для меня промчался быстро, и вот теперь последний аккорд. Я с леди Глорией, со Старым Пауком, на руках у которого восседает усталая, но довольная именинница, стоим на садовой дорожке и провожаем гостей. Червячок обиды и неудолетворенного ожидания, гложет мое сердце. Филипп, так и не приехал на праздник.
- Дед, а ОН знает? - мой голос срывается, немного хрипит выделяя это "ОН".
Старый Паук улыбается оставшимся гостям, ставит сонную Зои рядом с собой и не поворачивая головы в мою сторону, кратко бросает ответ.
- Не знает, ОН еще не знает.
- О ком это вы? - настороженно крутит головой, словно внимательная сова, леди Глория.
Я стараюсь бороться с разочарованием, улыбаюсь старательно и как мне кажется весело.
- О погоде, леди Глория, о погоде, - мой голос, словно патока. Перебродившая, испорченная патока.
Леди Глория чувствует, что моя вежливость и веселость показная и обидчиво фыркает. Затем смотрит на Старого Паука таким нежным и беспомощным взглядом, словно нуждается в немедленном спасении.
Последняя партия гостей струйками вытекает за кованые ворота Соррель Холла. Заводятся моторы заждавшихся автомобилей, замирают в сиреневых сумерках голоса. Люди прощаются с нами, с друг другом, перебрасываются добродушно-усталыми возгласами, словно круглыми мячиками.
Последний автомобиль шуршит шинами колес по старым, истертым еще копытами лошадей прежних рыцарей, булыжникам широкой дороги. Красные огоньки задних фар пропадают за поворотом ведущим к подъемному мосту.
- Все! - облегченно выдыхаю я и подхватываю на руки Зои.
Моя дочь кажется мне очень тяжелой, раслабленно-сонной. Она прикрывает осоловелые, мутно-синие глаза длинными ресницами и опускает голову мне на плечо. Легкое, как шелк, золото ее кудрей щекочет мне ухо, проникает в нос особым, родным запахом моего дитя.
Я счастливо улыбаюсь, но при попытке сделать шаг спотыкаюсь. Проведенный на ногах день дает о себе знать. Мои уставшие ножки ослабли и не хотят нести двойной груз. Меня подхватывает под локоть спасая от падения Старый Паук.
- Николь, давай я понесу Зои, - его голос звучит заботливо и ласково, словно неторопливый ручей.
Неожиданно сзади раздается сдержанный вскрик, глухой звук, словно мешок с картошкой шлепнулся на дорожку. Обернувшись мы с дедом видим удивительную картину. Леди Глория разметав по гладким камням воздушный, светло-голубой подол своего модного платья, сидит вытянув стройные ноги в тонких, белых чулках, словно решила отдохнуть здесь и сейчас прямо посреди дороги, и хлопая старательно накрашенными ресницами смотрит на Старого Паука. Ее мелкие, крепкие зубы медленно растегнулись, словно замок белой молнии, и смех робкий, старательно мелодичный вырвался из ее рта. Влажные, красные губы на мгновенье стали похожи на веселых пьявок, а ухоженная холеная кожа щек покрылась живописным румянцем.
Я беззвучно присвистнула, вот это леди Глория! Интересно искусство обольщения это врожденный дар, или же она заканчивала специальные курсы? Если это результаты учебы, то мне наверное следует спросить адрес этих чудо курсов...
- Ах, какая я неловкая! Кажется я подвернула ногу. Мистер Ду Шэнли, может быть вы поможете мне? Уверяю вас, Николь справится сама, она сильная девочка! - голос леди Глории звучит нежно и капризно, она словно молоденькая девица на выданье не желает делить внимание деда со мной.
Старый Паук застывает в нерешительности. Даже теплый вечерний воздух кажется замирает, замолкают сверчки в кустах гортензии растущей вдоль дорожки, стихает летний ветерок. Все ждут ответа.
Мне казалось, что моего деда трудно чем либо смутить. Но оказывается я ошибалась! Старый Паук смущен, наверное впервые в жизни он не знает как поступить!
- Леди Николь, позвольте я понесу вашего ребенка, - голос Филиппа звучит неожиданно близко и равнодушно-твердо, словно вместо него сейчас говорит механический чудо-человек, один из тех которых сейчас модно показывать на ярмарках.