Позор царства
Глава 1
— Ноги пошире… э-э-э… раздвинь что ли! Как ваши любят делать, — громко сказал я, внезапно запутавшись в латыни, которую в целом уже неплохо изучил.
— Уот? — донеслось в ответ, а дальше малоразборчиво.
Ну да… Английский язык он такой. Я его хорошо знаю еще по прошлой жизни, но здесь какой-то техасский диалект, плюс попробуй пойми, что говорят с набитым ртом. И хоть для английского языка это некритично, потому что как нередко шутили, добиться хорошего произношения можно как раз напихав чего-нибудь в рот. Но в данном случае явно имеет место перебор.
Впрочем, моё магическое умение понимать любой язык не подвело, и у меня в голове зазвучал перевод:
«Что? Не понятно. Кстати, ты у меня сотым будешь. Юбилейным.»
Я поморщился и оглянулся. Юбилейным значит… То-то кроме изрядной толпы, еще и журналисты из разных американских и европейских королевств набежали. И вот как в такой обстановке, хм… работать?
Одна нахальная тощая журналистка подбежала к хмуро смотревшей на меня Инне — самой любимой из пяти моих девушек, и сунув ей под нос новомодный записывающий артефакт, похожий на доску размером так полметра на полметра, затараторила на плохой латыни, языке международного общения в этом мире:
— Вы же невеста барона Андрея? Как вы относитесь к тому, что сейчас делает ваш жених?
Инна еле удержалась от злой реплики, но всё-таки смогла проигнорировать журналистку и уставилась на меня сердитым взглядом, скрестив на груди руки. Но это только игра. Пока скрещивала руки, она тайно подала мне два сигнала: «опасно» и «внимание».
Я отвечать никак не стал, а обернулся и повторил:
— Ноги держи пошире, когда начнем.
Немолодой мужик с трехдневной щетиной и массивной, типично американской челюстью, которая непрестанно двигалась, пережёвывая его вечную табачную жвачку, непонимающе уставился на меня. Пришлось пояснить:
— Встань как в комиксах ковбои стоят, когда стреляются. Ноги пошире. Я тебе собираюсь отстрелить яйцо. А если будешь стоять со сдвинутыми ногами, то могу вообще всё нахрен снести. Да и бедренную артерию могу задеть. Целителям больше работы будет.
Моя речь была рассчитана не на то, чтобы предупредить противника, а на то, чтобы попытаться вывести его из себя. Эта дуэль мне очень не нравится!
И предупреждение Инны мне не требуется, хотя я ей и благодарен за это. По нашим договоренностям, на моих дуэлях из всех девчонок может присутствовать только она, потому что является вторым по умениям стрелком в нашей банде. Мне не нужна поддержка, но просто на всякий случай. Вчера она была в отъезде, наблюдая за учениями царских войск, и только к началу дуэли успела вернуться в Тверь, так что мы и словом перекинуться не успели. И по пути, похоже, собрала сведения об этом американце. Стрелке. Профессиональном наёмном бретёре, которого специально выписал из Техасского королевства кто-то из моих недоброжелателей, потому что местные бретёры меня откровенно боятся.
Сам я был далек от спокойствия, но это специально. Чтобы спустить пар, и когда мы выйдем на позицию, быть уже предельно сосредоточенным. А сейчас я ругал себя последними словами, потому что попался на примитивную провокацию. Когда вчера ко мне подошел этот гаденыш и плюнул мне на ботинок своей коричневой жвачкой, то я не сдержался и двинул ему в челюсть. А это по их американским правилам нормальный такой вызов на поединок.
И правила в данном случае действовали именно американские, так как инцидент произошел в общем посольстве американских королевств, куда я как последний дурак приперся на оружейную выставку. Вот и стреляемся мы сегодня на условиях бретёра. Ничего страшного, но главное то, что я не должен был такого допустить, потому как рано или поздно, если отдавать инициативу в чужие руки, это может очень плохо кончиться.
Сейчас же правила простые — стреляемся каждый из своего револьвера, с тремя патронами в барабане. Изначально стоим в шестидесяти шагах друг от друга, то есть примерно в сорока пяти метрах, и сходимся на двадцать шагов. Стрелять можно в любой точке, но отстреляв все патроны, необходимо дойти до ближней линии.
Я взял из рук назначенного секунданта свой револьвер и сунул в открытую кобуру на ремне. Затем заметил, как возвращают оружие сопернику, и отметил, что у того на стволе одиннадцать крестиков. Одиннадцать противников он застрелил насмерть. Значит остальных восемьдесят восемь ранил. Скорее всего специально, потому что именно за такой исход ему и заплатили. И тут сомнений нет, что этот тип одиннадцатерых убил намеренно, потому как он настоящая мировая знаменитость. То-то журналистов на нашу дуэль набежало…
А ещё этот гад из известного техасского графского рода. Но титул не всегда спасает от закона, так что из своих сорока двух лет он провел в тюрьмах шестнадцать. Так себе бизнес.
Я двинулся к начальной позиции, недовольно оглядывая трибуны. Да, место для дуэлей в Твери — настоящий стадион. И народу сегодня и на дешевых скамейках, и в дорогих ложах уйма. А еще прямо за моей позицией, почти под навесом перед входом под трибуны, стоит японка, знакомая мне по статье из вчерашней газеты. Настоящая, в очень ярком кимоно, с веером, на котором изображена ветка сакуры, и с гигантским бантом на пояснице.
Вообще-то там стоять не положено, потому что это место точно на линии огня, о чем свидетельствует здорово испещренная пулевыми выбоинами дубовая дверь в нескольких метрах за спиной этой дуры.
Но дамочка считает, что не для всех законы писаны, хотя то, что она дочь наследника одного из даймё или, по-европейски, герцога Ниппонской империи, от пули явно не защитит. Но рядом стоят две хмурые магички, которые, как я понимаю, держат мощный воздушно-кинетический щит, готовый остановить пулю.
И все равно мне непонятно, что этой дуре надо. Но пока шел, всмотрелся в лицо по сути принцессы, потому что герцогства Ниппонской империи по населению и мощи даже посильнее нашего Тверского царства.
Кстати или некстати, я обратил внимание, что дамочка не чистокровная японка. Скорее всего её мать из Европы. Ну да, при всём декларируемом патриотизме, большинство японцев считают европейских женщин красивее своих. А некоторые вельможи могут и позволить себе плевать на генеральную линию пропаганды.
И тут мне стало понятно, что эта стерва забыла за моей спиной во время предстоящей дуэли. Она подмигнула мне, затем сложила и раскрыла веер, на котором рисунок ветки сакуры, явно благодаря какому-то хитрому механизму, сменился на сценку из японской средневековой порнографии, примитивной, но выразительной. Но она тут же еще раз свернула и развернула веер, и рисунок превратился в надпись на латыни: «Шутка. Просто всегда хотела посмотреть, как вышибают мозги».
Я чертыхнулся, но затем развернулся лицом к противнику, который встал напротив меня, действительно широко расставив ноги. На самом деле это у него такая стойка для стрельбы. Но я всё равно одобрительно показал ему большой палец, на что этот гад выплюнул свою полужидкую жвачку, похожую на то, как будто на траву отбомбилась большая птица. Еще этот почти ковбой шептал, судя по движениям губ, в мой адрес скорее всего грязные, но неизобретательные ругательства. Ого! Я его всё-таки достал. Отлично!
Сам я вдохнул, выдохнул, полностью успокоился и привел себя в максимально собранное состояние. Только после этого встал в стойку, чуть сместившись влево внутри размеченной для дуэли узкой дорожки.
Еще я наколдовал себе усиленное зрение и сейчас видел каждую щетинку на морде техасца, челюсть которого двигалась из стороны в сторону даже когда пережёвывать было нечего. Ну да. Рефлекс. Выработается, если всю жизнь жевать жвачку.
Моя рука замерла, на сантиметр не доставая рукоять револьвера, и я принялся ждать сигнала. Ударил гонг, и я, не дожидаясь пока до меня дойдет звук, а просто заметив сам момент удара, мгновенно выхватил револьвер. Рывком поднял его на уровень глаз, только на последних сантиметрах сгладив движение и уже начав выбирать ход спускового крючка. Поймал цель и выстрелил, уже начав поворачиваться боком и чуть смещаться вправо. Главное не переступить линию дорожки, чтобы потом претензий не было.