Я смутился и замолчал. К какофонии звуков в трубке добавились хрипы. Похоже, я довел старичка до приступа.
Чтобы хоть немного сгладить вину, я извиняющимся тоном сказал ему:
– Мне жаль, что у вас оказалось такое слабое здоровье. Просто я хотел получить от вас побольше сведений… Извините. – Я бережно нажал на красную кнопочку телефона.
Мне было жаль старичка-физкультурника, но с этими чинопоклонниками надо было действовать жестко и решительно. Зато теперь я знал, кто в администрации отвечает за фарс под названием «награждение почетной грамотой». По наводке старенького начальника управления по физической культуре и спорту я вновь позвонил в общественную приемную и попросил вежливую девушку соединить меня с приемной руководителя аппарата, что та с готовностью и исполнила. Дисциплинированная секретарша руководителя аппарата ответила не позже двадцать восьмого гудка.
Максимально огрубив голос, я сходу навалился на нее:
– Я только что разговаривал с председателем думы. Нам срочно нужен список персон на награждение почетными грамотами в честь двухсотлетия города.
– Но я… – только и успела возразить она.
И тут я рявкнул, что называется, для наилучшего воздействия на младший пресмыкающийся состав городской администрации:
– Нам некогда ждать! Диктуйте!
Через минуту я получил полный список. Что там были за фамилии – одно загляденье.
Глава 7
Электронные часы-ракушка показывали семнадцать двадцать восемь – пора было отправляться на встречу с Лией Кальман. Я спрятал драгоценный список в нижнем ящике стола среди кучи ненужных бумаг, используемых под черновики, а иногда становящихся самолетиками, вылетающими из окна девятого этажа «Бизнестауна», выключил ноутбук, закрыл окно, запер за собой дверь и спустился на лифте в холл. Наташки в баре не было видно. Наверное, будущий учитель штудировала под стойкой методику преподавания русского и литературы.
Выйдя из здания, я на минуту остановился, чтобы оценить погоду. Дневной зной спал, но по-прежнему было невыносимо душно. Через площадь перед «Бизнестауном» с городского пляжа тянулись вереницы разморенных отдыхающих, получивших на сегодня дневную норму солнечной радиации, и чей оттенок красного стал еще более насыщенным, приближая их к внешнему виду индейцев племени «Курортусы».
Я спустился по лестнице на площадь, меня поглотила пестрая толпа краснолицых, и мы все вместе пошли в направлении проспекта: они – разбредаться по своим временным пристанищам, а я – к остановке маршрутных такси до поселка Подгорный. Однако мне нужно было сойти гораздо раньше, на «Промзоне», и еще минут пятнадцать пройти пешком – Лия Кальман пригласила к себе на дачу, где, по ее словам, она жила все лето и только в холодное время перебиралась в город.
У западного склона Мыс-тау, за чертой города, больше полувека тому назад были построены промышленные предприятия. Среди них были: и обувная фабрика, и мотороремонтный завод, и аптечный склад, и кондитерская фабрика, и консервный завод, и даже пивзавод – пивзавод, к счастью, сохранился. Эта территория и тогда носила название Промзона, и сейчас, когда промышленность города перестала существовать, а все предприятия были переоборудованы под торгово-развлекательные центры.
«Молл-град» – бывший молзавод – был последним в веренице заводов-переоборудышей. Огибая его слева, узкая асфальтированная дорожка пересекала товарную железнодорожную станцию и петляла по лесополосе. Спустя минут десять я оказался у ажурной арки, которую венчали фанерные буквы, выкрашенные ярко-оранжевой краской. Все вместе они составляли название дачного товарищества:
«САДОВОДНИК».
Странное название, мне думается, произошло от совмещения двух разных слов – «садовод» и «огородник» – и двух человеческих качеств – лени и жадности. Сначала председатель дачного кооператива выпилил из фанеры концовку слова «огородник», но вовремя спохватился, что оно не вполне соответствует предназначению данного товарищества, и напилил букв для слова «садовод», а чтобы не выбрасывать уже готовые, то соединил все вместе.
Решив этот ребус, я огляделся. От асфальтированной дорожки отходила протоптанная тропинка, которая заворачивала под арку и дальше терялась в зеленых зарослях садовых кустов и другой дачной растительности, буйно прорастающей через штакетники и рабицы заборов. Я был на месте, оставалось только найти деревянный домик – зеленый с белым – под номером двадцать один. На это у меня ушло еще пятнадцать минут.
Во внешности Лии Кальман меня поразил ее проницательный взгляд. Казалось, она видит меня насквозь, читает все мои мысли и вообще знает обо мне абсолютно все мелочи, но при этом я не испытывал ни чувства стеснения, ни дискомфорта, потому что на меня были направлены серо-зеленые глаза доброго и умного человека. Выглядела она моложаво для своих шестидесяти семи лет. У нее были вьющиеся каштановые волосы, правильные черты лица, а мимические морщины точно соответствовали типу сангвиника. Кальман была ниже меня ростом, но значительно выше Липы.