Не думаю, что он понял хоть слово, поэтому и ответ последовал соответствующий:
– Че, умник, да?
– Ответ тот же, – машинально ответил я, а сам вспомнил, что буквально позавчера мне уже делали такой же лестный комплимент.
– Засунь свой ответ, это самое, знаешь куда?
Было очевидно, что он намеренно провоцирует конфликт, и я решил слегка направить нашу беседу, пока мы не зашли черт знает куда.
Четко проговаривая каждое слово, я спросил:
– Вы сейчас сюда пришли, зачем?
– Ты че так со мной разговариваешь? – неожиданно зашипел он на меня, вытянув губы дудочкой и округлив глаза.
Я посмотрел в окно, чтобы отвлечь его внимание от себя – он непроизвольно проследил за моим взглядом. После этого я заговорил очень спокойным, мягким голосом, как говорят психиатры с беспокойными пациентами:
– Ваш вопрос слишком сложный. Давайте лучше вернемся к простому – моему: зачем вы сюда пришли?
Мой «пациент» явно не ожидал, что я не буду грубить в ответ, поэтому немного успокоился, но – то ли насморк у него был, то ли хронический гайморит? – гнусавость не убавил, скорее, наоборот.
– Это самое, мне тут пожаловались, что ты хочешь написать что-то плохое об, этом самом, очень хорошем человеке.
Снова в памяти вспыхнула какая-то искорка, но я решил не отвлекаться на припоминание, а продолжать следить за беседой. Поскольку сейчас я вел только одно расследование и пожаловаться пока что мог только один человек, я поспешил успокоить нервного посетителя:
– Вы неправильно ее поняли. Все наоборот: я напишу о ней только самое лучшее.
Он решил, что дело сделано, но напоследок все же предупредил:
– Короче, это самое, пожалеешь, если статья мне не понравится. Понял?!
И тут неожиданно я его удивил.
– Хорошо. Давайте посмотрим, что вам может понравиться.
Я для вида покопался в верхнем ящике стола и достал оттуда первую попавшуюся газету. Выбрав какую-то публикацию на развороте, я протянул ему газету, показывая пальцем на абзац.
– Вот, прочитайте, что здесь написано.
Он напряженно уставился в нее и затих – мохнатые брови сдвинулись на переносицу, лицо сморщилось, напряглось и начало краснеть.
– Вслух, пожалуйста, – попросил я.
И тогда он забубнил, читая некоторые слова по слогам, постоянно запинаясь и делая ошибки там, где их нет:
– С биласнеш-жнай каланады аткры-крывается панар-раманый вид на свиркающ-щии-щее и искрясь-щисия тысичами бликов море. Каскадная лестница с абзо-бзорными плащ-щадками спуска-итца вниз к залатому пи-ща-наму пляжу. Сотни изнежа-жных тел изголо-да-дались за зиму по солничнаму типлу и жадна ловят каждый лучик бледнай кожай…
– Достаточно, – остановил я его. – А теперь перескажите своими словами.
Он на минуту задумался, глядя в потолок.
– Че-то типа, этих самых, тел на солнце… и еще каланада, вот.
– Спасибо. Ну как, вам понравилось это?
– Нет! – снова агрессивно ответил незнакомец, подозревая, что над ним как-то изощренно поиздевались.
Я сложил газету и убрал ее обратно в стол.
– Это была моя статья, посвященная открытию пляжного сезона, – пояснил я. – Что может быть приятнее и нейтральнее этого сюжета?! А вам не понравилось. Вот видите, вам в любом случае не понравится, что бы я ни написал. И еще одно: хоть я и не врач, но мне кажется, что у вас тяжелое нарушение мыслительной способности. Вы бы обратились лучше к психотерапевту, чем со мной тут попусту тратить время.
– Кончай умничать. Ты напишешь то, это самое, что тебе сказали. Понял?
Да, я не был врачом, и поэтому больше не собирался церемониться с этим мурлом, хоть и понимал, что с агрессивными людьми так вести себя не рекомендуется никому. Впрочем, иногда и шоковая атака бывает полезной. Сейчас же мне было необходимо зафиксировать в его сознании одну-единственную мысль о моем своеволии – пускай передаст это тому, кто его подослал.
– Ты читал табличку на двери? А, прости, забыл, у тебя трудности с этим. Объясню: там написано, независимый журналист. Это означает, что я напишу то, что считаю правильным. Такая у меня профессия. Понял?
– А у меня, эти самые, такие связи, что ты после этого не сможешь устроиться в этом городе даже дворником.
– Значит, перееду в Водногорск – мне он даже больше нравится, – и устроюсь дворником там.
– Я тебя и там достану, – не сдавался он.
Я усмехнулся от его настойчивости.
– Давай сначала уточним, кто ты? как тебя зовут?
– Лёхой меня зовут.
– Лёша, твоя фамилия Наседкин?