Липа насторожилась. Она уже убедилась, что я въедливый журналист, и ей стало любопытно, насколько глубоко я проник в ее сокровенные тайны. Но начал я, как и подобает воспитанному человеку, с похвалы.
– Вообще говоря, Липа, вы меня удивили: вы так трогательно заботитесь о вашем недоделанном… ох, простите, ненаглядном сынке. Женили его на поварихе – выбирали, кстати, сами? Хороший выбор, надо заметить, и разумное решение: с такой капитальной супругой Лёша надолго не загуляет. Кстати, именно в благодарность за заботу о сыне вы и решили «сделать» невестке почетную грамоту – по сути, тоже ради него, но к этому я еще вернусь. Но еще раньше ваш старый приятель по «Зеленой пуще», я имею в виду Бабуина, устроил Лёшу на теплое местечко – охранником в администрацию, – как задолго до этого посодействовал вам на выборах председателя центра. Помните, это когда вы подвинули своей попой Касторского Самул…
– Заткнись! Немедленно убирайся отсюда! – взревела Липа и привычным жестом схватилась за бутылку, как будто намереваясь запустить ею в меня.
– Не горячитесь, Липа! – прикрикнул я на нее. – Я только начал, так что поберегите силы и нервы, они вам еще понадобятся. Итак, используя обширные связи, Бабуин продвинул Лёшу до дежурного инспектора по чрезвычайным ситуациям, в чьи обязанности входит присутствовать на всех массовых собраниях, таких как заседания городской думы, совещания у главы города, но главное – на слушаниях по имущественным вопросам… Бабуин прекрасно знал, как с выгодой для себя распорядиться столь ценной информацией, поэтому-то он и приобрел в городе такой неслыханный авторитет.
– Мой сын – идиот, – неожиданно зарыдала Липа: как у всех хронических алкоголиков ее настроение ежеминутно колебалось от гневных вспышек до плаксивости. – Он пропадет без меня, он даже, это самое, читать толком не умеет… и писать. Я думала, эта самая, простая работа, с которой он справится, справится… он даже диспетчером, как его, в такси не потянул… – индюшачий зоб Липы трясся в конвульсиях, а из носа текли жидкие сопли – слез видно не было.
– Не врите, вы прекрасно знали, зачем ваш сын нужен Бабуину. И вас это никогда не смущало. В благодарность Лёша должен был сливать благодетелю информацию со всех заседаний в «белом» доме. Как вы и сказали, ваш сын не семи пядей во лбу, чтобы запоминать сложные для него слова, но от него это и не требовалось – Бабуин снабдил его диктофоном. Вы понимали, что беззаботная Лёшина «работа» чревата самыми серьезными последствиями. И вы стали бояться Бабуина больше прежнего. Один его звонок куда следует, и – с Лёшей было бы покончено. Кстати, Бабуин не только вас, но и Лёшу держал в страхе. Разговорить вашего сына мне помогла случайность – я обнаружил у него тот самый диктофон. Не знаю, сколько бы мне пришлось повозиться с ним, чтобы он признался, если бы не случай? Но думаю, что не так долго, ведь Бабуин шантажировал его угрозой расправы над вами, а ваш сынок искренне переживает за вас… или за ипотеку – если честно, я этого так и не понял.
Липа надменно задрала сопливый нос, размазала пальцем липкую влагу по усам и заявила:
– Я горжусь, что он, это самое, не превратился в такого, как его, бездушного чурбана, как ты. Ты – мерзкий тип.
Я пропустил ее выпад мимо ушей.
– Ага, каким вы его вырастили, в того он и «превратился». Не удивлюсь, если однажды обнаружу, что Лёша, со своими тремя классами образования, входит в состав общественного городского совета как эксперт по вопросам общественной безопасности… Только, прошу вас, не примите мои слова за совет или руководство к действию, – быстро добавил я, как только Липа стала задумчиво почесывать затылок. – Короче, пока вы гордились Лёшей и одновременно тряслись от страха, Бабуин тем временем начал наглеть все больше и больше. Так, однажды некоему Сатанянцу приглянулся участок земли на северном склоне Мыс-тау. Бабуин, естественно, тут как тут – взялся посодействовать… И вы, как всегда, обеспечили поддержку от «общественности». Помните, да? Вы всегда были его послушным орудием, потому что он держал вас в страхе. Вот…
А теперь переходим к самому интересному. Не знаю, какая пружинка и где у вас лопнула, но вдруг с вами происходит удивительная метаморфоза – ваша иррациональная жажда наживы пересилила чувство страха. Когда вы узнали о почетной грамоте, вас как будто обуял бес алчности. Вам показалось мало денег, которыми вы обеспечивали сына с невесткой, и вам захотелось большего – положения в обществе, престижа для них. Конечно, вы никогда бы не посмели открыто противостоять Бабуину, но и упустить грамоту вы тоже не хотели. И тогда вы замыслили, как исподтишка «перетянуть одеяло» на Зину.