— Каким образом? — спросил эрцгерцог.
— Прольется кровь! — повторил Пекар.
Чиллери пожал плечами.
— Не прольется! — сказал Блейер. — По моему скромному мнению, они, не задумываясь, подпишут. Они уже и так оскандалились!
— Оскандалились? — спросил эрцгерцог Иосиф. — Как это понять?
Фридрих объяснил. Эрцгерцог почувствовал явное облегчение. Затем обсудили состав нового кабинета, который призван будет заменить профсоюзное правительство. На первых порах министерства возглавят должностные лица, исполняющие обязанности статс-секретарей; объединенные контрреволюционные партии в этом временном правительстве представит…
— Шнецер! — сказал Фридрих.
— Чиллери! — сказал Блейер.
— Фридрих! — сказал Чиллери.
Эрцгерцог Иосиф пожелал, чтобы, кроме названных трех господ, в правительство вошел профессор Блейер. По этому вопросу договорились сразу. Затем, с трудом владея собой, заговорщики вступили в оживленную дискуссию относительно кандидатуры на пост премьер-министра временного правительства. Но конкретного предложения никто не внес. Пекар не сводил алчного взгляда с эрцгерцога, Блейер скромно опустил глаза, генерал Шнецер приглаживал волосы. Эрцгерцог смотрел на него.
Тут Фридрих положил на стол свою огромную лапищу.
— Ваше высочество, — сказал он сдавленным голосом, — любезные друзья мои. — Он искоса поглядывал на Шнецера. — Я бы предложил генерала Ференца Шнецера, если…
— Если? — повторил эрцгерцог.
— Если мы хотим во главе государства поставить энергичного солдата. За это многое говорит. Испытанный патриотизм и решительность господина генерала, — он сделал в сторону Шнецера поклон, — наилучшая тому гарантия. Что касается политической стороны дела, — разумеется, я высказываю всего лишь предположение, — то, учитывая щепетильность добропорядочных граждан нашего отечества и принимая во внимание настоятельные рекомендации представителей Антанты о сплочении всех патриотических сил нашего общества, я опасаюсь, не создаст ли известные трудности обстоятельство, что мы наметим на этот высокий пост военного человека.
— Хм! — многозначительно изрек эрцгерцог и сморщил лоб. — Соображения вашего превосходительства, во всяком случае, заслуживают того, чтобы их тщательно обдумать.
Он в нерешительности поглядывал на присутствующих. Ему не хотелось, чтобы его заподозрили в намерении установить военную диктатуру.
«Ich bin schon so miide»[20], думал он.
Шнецер сидел с пунцовым лицом. Фридрих улыбался. Как бы то ни было, но из вероятных кандидатур он обезвредил самого опасного соперника. Господа рассматривали друг друга, взгляд эрцгерцога был прикован к профессору Блейеру.
— Да будет мне дозволено заметить, — начал Чиллери и затем разъяснил, что, кто бы ни оказался выдвинутым на пост премьера, он должен пользоваться полнейшим доверием сторонников переворота, ибо ни в коем случае нельзя дать повод к подозрению, будто при отстранении профсоюзного правительства объединенные контрреволюционные партии руководствуются не самым чистым и самым пылким патриотизмом, а в некотором роде скрытыми германофильскими тенденциями.
Блейер, немец по происхождению, сидел с кислой миной.
— А не могли бы мы отсрочить решение этого вопроса до вечера? — спросил эрцгерцог.
— Ваше высочество, дело не терпит отлагательства, — разом сказали трое.
— Так кто же? — устало улыбаясь, спросил Иосиф. — Кто будет премьером?
— Мартон Ловаси! — предложил Фридрих.
Эрцгерцог колебался.
— Октябрист! — покраснев, сказал Чиллери.
Он поглядывал на Иштвана Фридриха, который во время событий в октябре 1918 года занимал пост статс-секретаря военного министерства.
— Изменник родины, сочувствующий Антанте! — сказал Блейер. Он тоже смотрел на Фридриха.
— Ваше высочество, его превосходительство Ловаси говорит на ломаном французском языке! — весьма некстати высказался Пекар.
Воцарилась тишина. Эрцгерцогу страшно хотелось есть.
— Его превосходительство Иштван Фридрих, — почти умоляюще произнес наконец эрцгерцог.
Был час пополудни, когда политические вожаки путчистов пришли к соглашению о том, что владелец машиностроительного завода в Матяшфёльде, бывший статс-секретарь военного министерства Иштван Фридрих будет премьером временного правительства.
Господа спустились в ресторан. Эрцгерцог уединился, его адъютант отдал распоряжение подать обед.
— Вместо аперитива рюмку абсента, — сказал он метрдотелю, явившемуся лично.
— Вон шагает молодой Штерц! — в половине пятого пополудни сказал дядюшка Мориц, показав пальцем в сторону полицейского управления. — И прочие контрреволюционеры.
В самом деле, часы показывали половину пятого, когда поручик Штерц и еще двенадцать господ вошли в ворота полицейского управления на улице Зрини.
— Пальбы не будет? — осведомилась тетушка Мари.
— Кто их знает! — отозвался рассыльный. — Краус раздобыл ему мундир!
Итак, мундир этот был несколько свободен, на спине складка оказалась не совсем на месте, зато в кобуре была уже не газетная бумага, а заряженный офицерский револьвер системы «Фроммер». Поручик Штерц получил его утром в отеле «Бристоль».
Целое утро они просидели в холле отеля, затем перебрались в ресторан и там дожидались решения, которое должно было быть вынесено верхушкой на совещании в апартаментах эрцгерцога. Штерц все утро надеялся на то, что эрцгерцог спустится к ним и, быть может, лично протянет ему руку. Этого, однако, не произошло. Штерц угощал всех дорогими сигарами и все время порывался заказать вино. Его родственник Юрко отговорил его от этой затеи.
— Нужна будет ясная голова, — сказал он строго.
Была уже половина первого, а они все еще тщетно дожидались сигнала к действию. Тогда вся компания перешла в ресторан.
— По крайней мере умрем с набитым брюхом, — заметил судья. В кармане его тоже лежал револьвер.
Капитан Надь, адъютант Шнецера, и Иловский во время обеда отвели в сторону Юрко.
— Послушай, — спросил Надь, — что за человек этот твой… родственник?
Юрко мгновение помолчал.
— Он шурин Майра, — сказал он затем. — Его привел Вейн.
Иловский пожал плечами.
— Семью я знаю, — сказал он.
— Он… не слишком горяч? — осторожно осведомился Надь.
— Видишь ли… — сказал Юрко, делая рукой неопределенный жест. — Во всяком случае, он не из трусливых, — заключил он.
— Я спросил потому, — объяснил Надь, — что мне не хочется, чтобы именно в нашем отряде произошло какое-нибудь недоразумение.
— Что ж, — сказал Юрко, — мы за ним присмотрим. Ничего страшного.
«Сколько хлопот у меня с этим кретином», — думал Юрко с неудовольствием.
Он решил, что сам присмотрит за своим родственником, ничего другого предпринять он не мог. Он был в достаточной мере обязан Штерцу — тот выступал его поручителем по нескольким векселям.
Они пообедали. После обеда пили черный кофе, курили сигары. Потом пили пиво. Из вожаков готовящегося путча в ресторан спустились несколько господ, среди которых были Фридрих и Чиллери. Господа уселись за отдельный столик и что-то горячо обсуждали, а вся компания пожирала глазами своих главарей. К ним подошел Чиллери. Штерц впервые хорошенько рассмотрел его. На нем был высокий крахмальный воротничок и белый галстук; он был не выше среднего роста, с покатыми плечами, его темные волосы были откинуты со лба назад, тоненькая ниточка постриженных по-английски усов оставляла губы открытыми. Во всем облике этого человека не было ничего особенного, но его необычайная подвижность и глубоко посаженные крохотные глазки с пронзительным взглядом привлекали внимание.
— Немного терпения, господа! — сказал он. — Сохраняйте спокойствие. Сигнал скоро будет дан.
Он каждому из них протянул руку. Затем пригласил Иловского к столу главарей путчистов, откуда торговец посудой возвратился примерно через четверть часа.
— Решения еще нет, — сказал он.
Затем Чиллери и его компания удалились; тогда они перешли в холл, где стояли более удобные кресла. Пили пиво и беседовали. Штерц, который был несколько утомлен ночным бдением в румынской кутузке, задремал. Проснулся он оттого, что Юрко тряс его за плечо.