— Да уж, ты заплатишь, — обидно захохотал толстяк с бижутерией. — Вам, детдомовским, только дай волю — и след простынет… вместе с браслетом.
— Да не брала я ваш поганый браслет! — завизжала Милка, пунцовая то ли от стыда, то ли от злости.
— Если он такой поганый, что ж ты вертелась возле моего товара, высматривала, вынюхивала? — не унималась продавщица.
— Что, и посмотреть нельзя? — огрызнулась Милка. — За погляд денег не берут.
— Да воровка она, точно воровка! — убеждённо сказала какая-то тётка. — Вон глядите — покраснела вся и в глаза не смотрит, стыдно ей. Обыскать — и дело с концом. Женщины, отведите её за ширму да осмотрите быстренько…
— Нет, я не пойду! — забилась Милка, словно пойманная в силок птица. — Пустите меня, уроды! Вы не имеете права обыскивать!!!
Честно говоря, Пашка и сам не был уверен, что подружка не брала этот проклятый браслет, от неё можно было ожидать абсолютно любого “сюрприза”. Но видеть её мучения было совершенно невыносимо… Он подошёл вплотную к продавщице, которая держала Милу за руку, и, неожиданно кинувшись вперёд, как волчонок вцепился зубами в её запястье.
— А-а-а!.. — взвыла та, пытаясь отдёрнуть руку и невольно выпуская свою пленницу из захвата. — Ты что ж это творишь, гадёныш?!
Пашка разжал зубы и тут же крикнул Миле, не давая никому шанса опомниться:
— Бежим!
И они рванули!..
— Держите их! Ловите! — бестолково загалдели остальные, но мальчишка с девчонкой уже ввинтились в рыночную толпу, торопясь поскорее смешаться с ней, ошеломить напором и внезапностью, а дальше — мчаться, мчаться, мчаться со всех ног, петлять, нестись и запутывать следы.
Крепко сцепившись руками, чтобы не потерять друг друга в этой толкотне, они вылетели за ворота рынка и, не сговариваясь, помчались в сторону детского дома — переулками, дворами и подворотнями. Пашка то и дело оборачивался: ему мерещились крики, топот и шум погони. Кто-то, кажется, и в самом деле побежал вслед за ними, поэтому, недолго думая, Пашка подсадил Милку на крышу одного из частных гаражей, сам быстро вскарабкался за ней — и они принялись удирать уже поверху.
Пашка скакал с гаража на гараж как олень, Милка не отставала, ничуть не уступая ему в бесстрашии и безрассудстве, и всё-таки он подстраховывал её, готовый всякий раз поймать, удержать и не дать свалиться.
— Кажется, оторвались, — выдохнул он наконец, в бессилии валясь на крышу очередного гаража и пытаясь отдышаться. Милка с шумом рухнула рядом, жадно глотая ртом воздух.
Несколько минут они просто лежали, таращась в ясное голубое небо и пытаясь восстановить дыхание. Почему-то обоим было жутко весело, словно с ними произошло забавное приключение, хотя они отдавали себе отчёт в том, что без последствий это происшествие явно не обойдётся. Преследователи могут лично заявиться в детдом и потребовать аудиенции у директрисы, а уж Татьяне Васильевне не составит особого труда разузнать, кто из ребят регулярно удирает во время тихого часа на рынок и кто именно был пойман там сегодня…
— Молодой человек, — раздался вдруг громкий и требовательный голос чуть поодаль. Пашка с Милкой синхронно вздрогнули. Неужели их всё-таки спалили?.. Перекатившись на живот, мальчишка осторожно свесил голову вниз и увидел, что по импровизированной пешеходной тропинке между гаражами в их сторону движется какая-то женщина.
Идёт и смотрит прямо на него!..
=16
У Пашки не получилось вспомнить, видел ли он это лицо в рыночной толпе во время инцидента с украденным браслетом. Кажется, нет… а впрочем, там было так много зевак, что он мог просто не заметить.
Женщина оказалась не слишком молодой, хотя с позиции Пашкиных десяти лет все взрослые старше тридцати автоматически попадали в возрастную категорию “старичьё”. Однако седые волосы, уложенные в строгий старомодный пучок, свидетельствовали о том, что незнакомка всё-таки была ближе к “бабушке”, чем к “тёте”. Впрочем, когда та приблизилась, Пашка заметил аккуратный лёгкий макияж — чёрт их знает, этих старух, разве среди них принято краситься?.. К тому же сбивала с толку практически идеальная осанка — прямая спина, расправленные плечи, гордо вскинутый подбородок (кстати, ни разу не двойной, а очень даже изящный).
— Вы, вы, молодой человек, — кивнула она, отвечая на молчаливое недоумение, написанное на Пашкином лице. — Немедленно слезайте оттуда — да осторожнее, не убейтесь и не переломайте ноги. Мне нужно с вами поговорить.
Пашка переглянулся с Милой, словно советуясь.
— Не пытайтесь сбежать, — предостерегающе произнесла женщина, разгадав его намерения и строго нахмурившись. — Я вас всё равно всюду разыщу, так и знайте.