Пришёл в себя лишь после Аморозо в конце третьего акта — апофеоза всего балета, когда наконец опустился занавес и зал взорвался аплодисментами и воплями “Браво!”.
Павел с трудом выдержал финальный поклон, изнывая от желания поскорее смыться. Он даже не стал переодеваться — так и помчался вниз в образе Принца, всё ещё загримированный и разгорячённый после спектакля, чтобы услышать от вахтёрши очередное безжалостное: “Елисеева не объявлялась”.
Уже без всякой надежды он вновь набрал Милин номер и — о чудо! — после пятого гудка она наконец-то соизволила ответить.
— Привет, Паш, — как ни в чём ни бывало поздоровалась с ним она. — Как ты? Как делишки?
Фоном её жизнерадостному голосу звучали громкая музыка, чей-то смех и звуки прочего бурного веселья. Павел даже не сразу нашёлся, что ей сказать.
— Ты охренела? — выдавил он наконец севшим голосом. — Ты же сама мне звонила и рыдала взахлёб пару часов назад…
— Ах, это, — беззаботно прощебетала Мила. — Теперь уже всё хорошо. Всё отлично, жизнь прекрасна и удивительна, Пашечка!
— Где ты сейчас? — он сглотнул. — С кем?
— Да так… с друзьями развлекаемся, — беззаботно отозвалась она. Павел знал цену этой мнимой беззаботности.
— Надеюсь, никакой травы и прочих глупостей? — жёстко спросил он. — Слушай, Мил, я порядком задолбался всякий раз тебя отмазывать.
— Ну что ты! У нас всё чинно-благородно… Мы даже не пьём. Только лимонад! — и снова взрыв безудержного хохота.
— Так ты не приедешь?
— Куда? — недоумевающе спросила она.
— Ты собиралась ко мне в театр, — напомнил он, стараясь не сорваться на крик. Его буквально трясло от злости на эту дрянь, на которую сегодня было потрачено столько нервных клеток.
— Нет, сегодня никак, извини, я же сказала, что тусуюсь с друзьями. Но как-нибудь на неделе надо увидеться, да?.. Я соскучилась.
Разумеется, тем, как прошла его премьера, Мила даже не поинтересовалась. Скорее всего, эта незначительная мелочь просто вылетела у неё из головы. Правильно сказал Артём — она просто бессердечная сука.
— Алло, Паш, ты куда пропал?.. Не слышу тебя, — позвала Мила.
— Приятного вечера. Развлекайся! — выдохнул он в ярости, завершая вызов.
Повертел телефон в руках, а затем со всей дури швырнул его прямёхонько в противоположную стену.
…Она всегда появлялась не к месту, некстати и не вовремя.
Звонила именно в те моменты, когда он совершенно не мог разговаривать. Требовала внимания именно тогда, когда его голова была занята собственными заботами. Возникала на пороге, когда он торопился уходить и не в состоянии был уделить ей ни секунды.
Она бесцеремонно врывалась в его жизнь и с облегчением обрушивала на него град своих проблем, зная, что Пашка обязательно разрулит. Поможет. Вытащит. И как бы он ни был занят, как бы ни спешил и о чём бы сейчас ни думал — ради Милы он бросал все дела и сломя голову мчался на помощь, чтобы собственноручно утереть слёзы с этого милого кукольного личика.
Он до трясучки ненавидел её — за эгоистичную требовательность и нечуткость к другим, зацикленность на себе и наивное убеждение, что все ей должны. Ненавидел — но никогда, ни единого раза, не отказал в помощи. Просто не мог, не имел права оставить её одну…
Слишком уж через многое они вместе прошли.
___________________________
* Арабеск (от фр. arabesque — “арабский”) — одна из основных поз классического танца. Выполнение в чистом виде: опорная нога стоит на целой ступне, на полупальцах или на пальцах (пуантах), а рабочая нога поднята на 30°, 45°, 90° или 120° вверх с вытянутым коленом. Позу можно бесконечно варьировать, что придаёт ей большие возможности. Изменения в позициях ног и рук, положении спины, головы, направленности взгляда влечёт за собой преображение выразительной сути арабеска.
ЧАСТЬ I
=1
“It's not about, not about angels…”
Москва, 2015 год
— Девчонки, чего скучаем?
Над их столиком бесцеремонно навис некий субъект абсолютно гопнического вида, одетый в олимпийку, спортивные штаны и вязаную шапочку. Две симпатичные студентки привлекли его внимание, когда он возвращался из туалета, и эта личность почему-то вообразила, что будет вполне уместно немного возле них задержаться и завязать лёгкую непринуждённую беседу.
Откровенно говоря, Даша пребывала в наивной уверенности, что подобные утрированно карикатурные типажи давно уже канули в небытие и существуют лишь в туманных воспоминаниях о лихих девяностых да в сериале “Реальные пацаны”. Как его вообще пропустили внутрь, неужели охрана не видела, с кем имеет дело?..