— Если бы я присоединился к тебе, мы бы никогда не уехали.
— Охранник еще жив?
Он замер, переведя взгляд на мою грудь, где я сжимала полотенце.
— Его конечности целы.
Надеюсь, он не причинил ему вреда. Он не виноват в том, что зашел к нам. Не совсем.
— Думаю, нам пора собираться? — Он поднял мой чемодан на кровать и ждал меня.
— Да, но мне нужно купить другой телефон. Мой был в кармане, когда мы упали в бассейн. Здесь нет секретной комнаты, как в Шарлотте, с телефонами наготове?
На его губах заиграла мрачная ухмылка.
— Есть такая комната. Только одноразовые телефоны. Ничего такого, чем бы я хотел пользоваться на постоянной основе.
— Одноразовые телефоны. Угу. Логично. — Я чувствовала себя совершенно потерянной в его мире. В каком бы мире он ни жил и куда бы ни вернулся.
— Я позвонил в магазин по дороге к дому родителей и сказал, чтобы они приготовили для меня один. Заберу его по дороге.
— Подожди, а как ты им позвонил, ведь твой телефон намок?
— Твой телефон был в машине. — Он сделал три шага в мою сторону, преодолевая расстояние между нами. — Да, я взломал пароль, чтобы воспользоваться им. Ты злишься?
— Скорее любопытно, как ты это сделал, но мне не нужен урок хакерства, только смена одежды. — Я сдула с лица выбившуюся прядь волос. — И расческа.
Он осторожно взял меня за плечо, затем провел теплой ладонью по бицепсу.
— Наталья прислала СМС. Может быть, ты захочешь ответить ей. Она волнуется. — Я опустила глаза и увидела в его руке свой iPhone. — И есть несколько пропущенных звонков и сообщений от Томаса.
— Хм, хорошо. — Мой пульс сильно бился у горла, и он поднес руку к нему, проводя подушечкой большого пальца по пульсации.
— Нам нужно поговорить о том, что произошло?
— Я не знаю. Нужно? — Я забрала у него телефон и заглянула в его карие глаза.
Он лишь поднял брови, словно ожидая моих дальнейших действий.
— Ты шлепнул меня по заднице. — Воспоминание о его ладони заставило меня крепко сжать ноги, желая получить от него еще больше.
— И я планирую сделать это снова, — небрежно заметил он.
Черт. Мысль о том, что Энцо снова отшлепает меня... подействовала на меня. Я смутилась под его взглядом, но потом сглотнула, потому что, черт возьми, да.
— Хорошо, — прошептала я, наблюдая, как слегка раздуваются его ноздри.
— Я собираюсь выйти, чтобы ты могла собраться.
— Потому что иначе мы не уедем? — спросила я, удивляясь хриплому тону собственного голоса. Вот что, однако, делает с тобой первоклассный, лучший в твоей жизни оргазм. Заставляет почувствовать себя богиней секса, которая может прочитать телефонный справочник и сделать это красиво. Ну, это была моя рабочая теория. Чтобы убедиться в этом, мне нужно получить еще несколько оргазмов от этого мужчины.
Взгляд Энцо переместился на мое декольте.
— Потому что я сделаю тебе ребенка, если мы останемся, я могу тебе это пообещать.
Ооо. Хорошо тогда. Я думаю...
Он поднял подбородок, устремив взгляд в потолок.
— Господи, помоги мне, женщина, я не знаю, как мне пережить эту неделю у родителей, не прикоснувшись к тебе.
— А кто сказал, что ты не сможешь?
Его внимание вернулось к моему лицу, и он зажал краешек губы между зубами. Он не ответил и только смотрел на меня с оттенком неуверенности в глазах.
— Так что, мне не надевать красное платье на ужин? — поддразнила я.
— Огонь, — прохрипел он.
Огонь, да? Он приглашал меня поиграть с огнем или предостерегал от этого? Я не всегда понимала, когда дело касалось его.
Он протянул руку и одним быстрым движением сорвал пушистое белое полотенце с моего тела, а затем бросил его на пол.
По коже пробежали мурашки, и я стояла голая, с телефоном в руке.
— Холодно? — Его рука провела по твердой линии челюсти.
— Да.
— Мокрая? — Его взгляд скользнул между моих ног, где я все еще была розовой и набухшей.
— Очень, — пробормотала я, а затем почувствовала запах его одеколона. Он всегда пах так чертовски хорошо. Хотя я понятия не имела, как определять запахи. Сандаловое дерево? Кедр? Ягоды можжевельника? В смысле, чем, черт возьми, пахнет можжевельник? Максимум, что я могла сделать, это определить лаванду и ваниль.
Мои плечи опустились. Ваниль была моей жизнью до появления Энцо. И я не хотела этого. Мне хотелось чего-то темного и пряного. Смелого и соблазнительного.
Энцо.
Я просто хотела Энцо.
— Ты опять не со мной. — Энцо обхватил мой подбородок, напоминая, что я все еще голая и замерзшая. И немного потерявшая дар речи, хотя мой мозг работал без остановки все время.
— Я говорила, что ты хорошо пахнешь, да?
Он улыбнулся.
— Может быть, ты об этом подумала.
— Ох. — Мое смущение вырвалось наружу в виде ухмылки, и я, вероятно, выглядела нелепо. — А что это за одеколон, которым ты пользуешься?
Он закрыл один глаз, как будто не был уверен.
— Я забыл название. Но он пахнет черными орхидеями и нотками трюфеля, и возможно...
— Конечно, шеф-повар описал бы свой одеколон, как еду, заставив меня одновременно и проголодаться, и... Возбудиться.
Я вздрогнула от внезапного раската грома. Неужели, пока мы были здесь, набежали тучи? И почему надвигающаяся гроза и зловещее серое небо так подходят для сегодняшнего дня?
Он отпустил меня.
— Я должен дать тебе собраться.
— Мм. Да, пожалуйста, оставь меня одну, когда я голая и мокрая. — Издевка сорвалась с моих губ в тот самый момент, когда небо застонало, угрожая дать волю аду.
И по тому, как Энцо смотрел на меня сейчас, было похоже, что он тоже хочет дать себе волю. Но его челюсть была плотно сжата, и это означало, что он не позволит себе. Один из нас должен вести себя прилично, подумала я.
— Мария.
Я подняла руку между нами и сказала:
— Я знаю, знаю. Огонь. И тебе нужен телефон, потому что у тебя, наверное, куча важных звонков, которые ты не можешь пропустить, а я — отвлекающая заноза в заднице.
Он схватил меня за бедра, его руки пробрались к моей спине, и он сжал мою задницу до той точки боли и наслаждения, которую он, похоже, так хорошо знал.
— Ты отвлекаешь. И заноза в моей заднице. Но я...
Ты что?
Его глаза закрылись, и там шла битва. Война. Неужели он никогда не уставал бороться с собой? Я устала за него, а я лишь наблюдала со стороны, улавливая проблески то тут, то там.
Он освободил меня от своих сильных рук и повернулся. Но перед дверью он остановился, и его руки потянулись к раме. Они превратились в кулаки, когда он склонил голову.