— Ты, как никто другой, знаешь ответ на этот вопрос.
Я не смотрел в ее сторону, но знал, что она закатила глаза на мой глупый вопрос, и я это заслужил.
— Но, проверяя меня, он просто признал свою вину. Зачем ему это делать?
Справедливое замечание. Но у меня были свои предположения.
— Он надеялся, что тебя не будет у меня дома в семь утра, когда они нападут. А когда он узнал, что ты была там, то, скорее всего, забеспокоился, что чуть не убил тебя. Возможно, поэтому он и вернулся домой раньше времени. Он хочет вернуть тебя, Мария. Он никогда не хотел развода.
— Даже если бы он не изменял, наш брак не сохранился бы, не с...
Со мной в твоей жизни?
— Я не знаю. Наверное, все возможно, — сказала она в этот раз ровным тоном. — Сомнительные клиенты. Измена. Наверное, никогда не знаешь человека по-настоящему.
Почему последняя фраза так сильно задела?
Прежде чем я успел завалить ее новыми доводами, почему я считаю Томаса козлом мирового класса, она продолжила.
— Если это дело рук Томаса, то это, конечно, плохо, но также означает, что нам не угрожает опасность.
Потенциально мы все еще находились в опасности, поскольку чистильщик был на свободе, но я не хотел пугать ее этим сейчас. По одной проблеме за раз.
— Нет никаких «если», это был Томас. Я знаю, что ты не хочешь так думать о нем, потому что он все еще отец твоего ребенка, и ты боишься, что это означает, что я что-то сделаю с ним, но...
— Или Райан, — прошептала она, беспокоясь о том, как ее деверь отреагирует на эту новость, а я знал, что он будет жаждать крови.
— Послушай, — вздохнув, сказал я, стараясь быть с ней мягким, когда все мои инстинкты хотели выпустить на волю чудовище внутри меня и пытать Томаса за то, что он подверг ее опасности из-за желания навредить мне. — Это был способ кузена моей матери выяснить имя. Он позаботился о том, чтобы передать сообщение о том, что работа пошла не по плану. И теперь Джованни может пойти по этому следу. Возможно, он приведет к посреднику, клиенту Томаса, а затем и к Томасу.
Она расцепила руки и взялась за телефон.
— Тогда я должна сказать Наталье, что она в безопасности, — сказала она, наконец-то приняв правду. — Я не хочу, чтобы она волновалась в своем состоянии.
— Позвони им. Только по громкой связи. Мне нужно поговорить с Райаном, чтобы он не попал в тюрьму.
— И не оставил Киару с одним родителем.
Я сдержал желание сказать, что я буду ее отцом, и молчал, пока она звонила Наталье.
— Привет, я полагаю, что Райан не отходит от тебя с сегодняшнего утра. Можешь включить громкую связь? — спросила Мария, как только Наталья ответила. — Ты тоже на громкой связи, — добавила она, и я понял, что это было сделано для того, чтобы Наталья не сказала ничего такого, чего бы она не хотела, чтобы я услышал.
— Что происходит? — Спросила Наталья, и Мария посмотрела на меня с немой мольбой поделиться с ней страшной правдой.
— Возможно, тебе не нужно вызывать подкрепление, Райан, — сказал я, сворачивая на улицу моих родителей и увидев их поместье на берегу моря в конце дороги.
— Потому что это утро, скорее всего, было связано со мной, — решила закончить за меня Мария, в ее тоне звучало чувство вины. — Мы думаем, что Томас приревновал и нанял тех парней, чтобы они напали на Энцо.
— Что? — одновременно воскликнули Наталья и Райан.
Я бросил быстрый взгляд на Марию и сбавил скорость, так как мы уже проезжали мимо домов. По крайней мере, дождь наконец-то закончился.
— Томас знал, что произошло сегодня утром. Он никак не мог знать, ведь мы никому не говорили, — объяснил я. — Я думаю, что он попросил одного из своих не слишком порядочных клиентов найти контакт за пределами Штата, который, как он думал, никогда не свяжут с ним.
— И все равно он оказался самым невезучим сукиным сыном на планете, — прошипел Райан. — Где он сейчас?
— Он вернулся домой пораньше, и мои родители встречаются с ним, чтобы забрать Киару, она на какое-то время останется у них. У него срочные дела на работе, так что он собирается уехать из города. Но, пожалуйста, не преследуй его. По крайней мере, пока. Просто ничего не предпринимай, пока я не вернусь. Мы разберемся с этим вместе. — Это было лучшее, что Мария могла сделать на данный момент. Отсрочить его жажду справедливости, потому что у Томаса не было ни единого шанса выйти из этого положения невредимым.
— Хорошо, — медленно произнес Райан, но я знал, что ярость бурлит в нем, и он будет вышагивать по полу от злости, как только мы повесим трубку.
— Значит ли это, что ты возвращаешься домой, Мария? — Спросила Наталья, когда я вводил код доступа в дом моих родителей.
— Нет, я не вернусь. Меня не будет несколько дней. Мне нужно быть здесь. Ты можешь помочь маме и папе с Киарой? Чтобы все пребывали в блаженном неведении относительно того, почему я здесь? — ответила она, прежде чем я успел придумать ответ.
— Да, хорошо, — с сомнением согласилась Наталья.
— Мы сейчас у родителей Энцо, так что мне нужно идти. Мне очень жаль, что мой идиот бывший так поступил. Поговорим позже. — Мария завершила разговор, прежде чем кто-то успел возразить, и торопливо сунула телефон в сумочку.
— Ты действительно хочешь остаться здесь? Ты готова к этому? — спросил я, паркуясь.
— Надеть улыбку и вести себя так, будто мир не в огне? Конечно, я ходила на театральные курсы в колледже. У меня ничего не получалось, но знаешь... вот он, мой шанс пробовать еще раз.
— Театр, да?
— Да, не спрашивай. Как я уже сказала, я отстойно справлялась с ним.
Как ей удалось заставить меня улыбнуться прямо сейчас?
— И вау. Я имею в виду, вау. — Она села выше, окинув взглядом дом. Пока она расстегивала ремень, ее сумочка упала на пол. — Этот дом выглядит так, как будто у Средневековья и современности родился совместный ребенок. — Она говорила и размахивала руками, и когда ее взгляд на мгновение поймал мой, мне понравилось, как загорелись ее глаза.
— У тебя есть талант к архитектурному дизайну.
— Я плохо разбираюсь в графическом дизайне. И я не умею рисовать, ты же знаешь. Дай мне линейку, и я нарисую тебе кривую линию.
— Это не значит, что ты не можешь оценить искусство, — возразил я ей.
И почему мы никогда не говорили об этом раньше? В прошлом году мы почти каждый день проводили вместе. Конечно, в основном мы были на работе, потому что я обычно делал все возможное, чтобы не оставаться с ней наедине в ее квартире; в противном случае я бы уже давно засунул руку в ее трусики. Очевидно, что мой контроль, связанный с ней, был таким же хлипким, как листок тетрадной бумаги, развевающийся на ветру. Он меня покинул.