— Что мы друзья, коллеги, соседи? — Я изогнул бровь. — Моя мама старой закалки, милая. Если я скажу ей, что мои рука и рот побывали между твоих бедер, у нее случится сердечный приступ.
Она отдернула руку и игриво ударила меня по груди, и я это заслужил. Но это стоило сделать ради улыбки, появившейся на ее губах, и того, что она, кажется, сбросила часть своей нервозности.
Ее глаза прищурились, и она удивленно сказала мне:
— Вот ты где.
— А?
— Это ты. Это тот, кого я знаю и люблю. Кого обожает Киара. Я вижу тебя сейчас. С прошлой ночи я видела тебя мельком то тут, то там, но я...
Мой мир, по сути, слетел со своей оси, и я перестал слышать все, что она говорила после «люблю». Возможно, она сказала это, имею в виду дружбу, но мне было все равно. Это был первый раз, когда она бросила это слово в мою сторону, и я схватился за него и приберег на тот случай, когда снова начну терять себя и мне нужно будет найти путь обратно к ней.
Но, черт возьми, она была права. Стоя с ней на дороге моих родителей, на мокрой земле, под серым небом, я мог быть тем, кем ей было нужно. И на несколько секунд я почти подумал о том, чтобы позволить полиции разобраться с делом Бьянки.
— Ты можешь оказать мне услугу? — Я потянулся к ее руке, снова забыв о нашей аудитории, потому что, возможно, у меня все-таки была надежда. Может быть, она была права, и у нее была сила, чтобы удержать меня. Не дать мне упасть слишком глубоко. Слишком сильно.
— Что угодно, — пробормотала она.
— Напоминай мне время от времени о том, кто я есть. — Я сжал ее руку. — Человек, которого ты видишь. Того, кем ты меня считаешь, по крайней мере.
Ее глаза превратились в щелочки, как будто мои слова чуть не вызвали у нее слезы.
— Я с радостью буду напоминать тебе об этом каждый час каждого дня.
— Вы двое идете или как? — воскликнула Иззи, прервав нас, и помахала рукой, как будто мы не видели, что они нас ждут. И по какой-то причине они оба, казалось, чувствовали, что лучше не подходить к нам.
— Ты готова? — Я отпустил ее.
— Я могу это сделать, — сказала Мария, задыхаясь.
— Я рядом, — пообещал я. — Всегда.
— А я-то думала, что приехала в Нью-Йорк, чтобы прикрыть тебя. — На этот раз она улыбнулась только половиной рта. Неловко, но очаровательно.
— Может быть, это работает в обе стороны?
— Только «может»?
Я взял наши чемоданы и наклонил голову, предлагая ей идти.
— Я работаю над собой, — признался я. — Я стараюсь. — И я действительно старался.
— Наконец-то! — Моя мама вскинула руки вверх, когда мы подошли, а затем с нетерпением притянула Марию к себе и прижалась к ней.
Я опустил чемоданы в холле.
— Иди сюда, ты, — сказал я Иззи и крепко обнял ее, потому что чертовски давно не видел свою младшую сестру. Я сглотнул. Теперь это моя единственная сестра.
Иззи обняла меня в ответ, удерживая в объятиях дольше, чем я ожидал. Я видел, как Мария изо всех сил старается отвечать на вопросы, которыми мама быстро ее засыпает.
— Где все? — спросил я, спасая Марию от маминого допроса. Сжав в последний раз, я отпустил сестру, которая тут же подошла к Марии и обняла ее.
— Мальчики в кабинете внизу. Твой отец занят чем-то в городе. Он обещал, что будет дома до ужина. — Мама схватила меня за предплечье и крепко притянула к себе, похлопывая по руке, как будто мне было пять лет. — Зачем нам дополнительная охрана, которую нанял Константин? Мы ждем неприятностей?
Я знал, что брат уже объяснил ей причину, по которой он нанял дополнительную охрану в поместье, но мама пыталась заманить меня в ловушку. Убедиться, что Константин сказал ей правду. Зная нашу историю, я не винил ее.
Я смотрел то на нее, то на Иззи, пытаясь вспомнить, что Константин сказал мне по телефону.
— Министерство национальной безопасности, — пробормотал я, наконец откопав эту информацию в глубинах своей памяти. — Нам сообщили, что в последнее время участились случаи угроз в отношении некоторых богатейших семей Нью-Йорка, и он решил перестраховаться. Я уверен, что беспокоиться не о чем, ма.
Ее брови сдвинулись. Нет, она не купилась на наш бред, но не хотела волновать Иззи, и в присутствии Марии не стала настаивать.
— Что ж, — сказала она, не сводя глаз с Марии, — я поселю тебя в старой спальне Энцо.
— Мы с Марией будем жить в одной комнате, да? — Я выдернул свою руку из маминой, чтобы она могла отшлепать меня, как бывало раньше, и да, прямо по руке, как это делала моя учительница в католической школе — линейкой. Что я мог сказать? У меня тогда рот не закрывался.
— Нет, она Романо, глупыш. Она будет спать одна. — Мама растянула последнее слово, чтобы сделать дополнительный акцент. — Ты останешься в гостевой комнате с Алессандро.
— Черта с два, — проворчал я, чувствуя себя подростком, вернувшимся домой.
— Я поставила там двухъярусные кровати, знаешь, на случай, если кто-нибудь когда-нибудь подарит мне внуков. — По какой-то причине мамин итальянский акцент всегда становился в десять раз сильнее, когда речь заходила о детях.
— Удачи тебе, ма. — Иззи подавила смешок тыльной стороной ладони, и мама толкнула ее локтем в бок.
— Ну, в ближайшие несколько дней, пока мы все находимся в этом доме, детей делать никто не будет, поэтому Пабло, когда он приедет, будет жить в домике у бассейна, — продолжила мама, указывая пальцем в сторону Иззи и закрывая при этом глаза.
— Пабло? — Я поднял руку, бросив на сестру растерянный взгляд. — Типа, как Пикассо? — Я не мог не поддразнить.
Иззи закатила глаза.
— Не начинай. Алессандро уже целый час устраивает мне ад, а Константин был ненормально молчалив, даже для него, что говорит о многом. Только не ты тоже. — Она посмотрела на Марию, как будто та должна была поддержать ее в выборе бойфренда. — А ведь он художник.
— О, черт меня побери. Это слишком хорошо. — Я прижал руку к груди, не понимая до этого момента, как сильно мне нужна разрядка с семьей, когда вокруг творится столько дерьма.
— Следи за своим ртом. Я все еще могу вымыть его с мылом, — предупредила мама, держа палец перед моим лицом, брови у нее были сведены, но в глазах была улыбка и всполохи смеха, которые она сдерживала изо всех сил.
— Да, — сказал Иззи, глядя на Марию. — Она точно это делала. И да поможет нам Бог, если мы в детстве употребляли имя Господа всуе.
Мама подняла чемодан Марии.
— Почему бы мне не проводить тебя в твою комнату. Дам тебе возможность освежиться. Хотя, надо сказать, ты уже выглядишь румяной и очень свежей.