— Как отобрать конфету у ребенка, — заметил Хадсон, занимая позицию и готовя винтовку.
— А мне он нравится, — ответил по связи южанин.
— Точно, — сказал Джесси. — Он, по-видимому, один из ваших. Парень из команды, — добавил он, прежде чем Хадсон успел выстрелить.
Глава двадцать седьмая
Мария
— Мммм... Приятное ощущение. — Я издала стон, когда сильные руки заключили меня в теплые объятия, но туман сна еще не рассеялся.
— Я вернулся, cara mia, — прошептал мне на ухо хриплый голос, и слова Энцо официально вывели меня из состояния сна.
Он был рядом со мной в постели, и мне это не показалось. Повернувшись к нему, я почувствовала, как он поправил свою руку, положив ее на мое бедро и притянув меня ближе, и мои руки скользнули между нами, чтобы коснуться его щек.
Я не знала точно, сколько сейчас времени, но утро должно было быть не за горами. До Сиракуз на самолете лететь недолго, но неужели он уехал и вернулся до восхода солнца?
— Ты здесь. — Слезы облегчения наполнили мои глаза, и я провела ладонью по его челюсти. Он не открывал глаз, прижавшись к моему прикосновению. — Я не хотела засыпать. Наверное, я задремала, пока ждала твоего звонка. Но вместо этого ты здесь.
— Я здесь, — пробормотал он сонным тоном. — И я рад, что ты спала. Тебе это было необходимо.
— Похоже, тебе это нужно сейчас.
— Все, что мне нужно, — это ты, — ответил он низким голосом, не открывая глаз.
Я накрыла его рот своим и расслабилась, почувствовав, как его язык скользнул между моих губ в мягком, но жарком поцелуе.
— Мммм... Мне это было необходимо, — сказал он через минуту, открыв глаза. — Длинная ночь.
— Я полагаю, что раз ты обнимаешь меня, то все в порядке. Твои братья и ребята, с которыми ты работал? — Мое сердце неожиданно отбило чечетку о грудную клетку, когда я заметила, как он слегка скривил губы. В комнате было достаточно света, чтобы разглядеть все детали лица этого красивого мужчины, и я была рада, что оно не было отмечено ранами.
— Мы все в порядке, но все пошло не так, как планировалось.
Я отпустила его щеки и запустила одну руку в его растрепанные волосы.
— Многие хотели заполучить человека, за которым мы охотились, но мы не успели вовремя. Он был убит до нашего прибытия. Мы попали под сильный огонь сразу нескольких противников. Мы все сошлись в одном месте, и все пошло наперекосяк.
Я обхватила рукой его шею, чтобы притянуть к себе еще ближе, а его усталые глаза продолжали закрываться, явно борясь за то, чтобы не заснуть.
— Я просто очень рада, что с тобой все в порядке, — это было все, что мне удалось сказать. — Тебе не нужно сейчас говорить, — сказала я, заметив, что его дыхание замедлилось, а тело почти погрузилось в сон. — Отдохни немного, малыш.
— Малыш? — Его тон был теплым и мягко скользил по моей коже. — Мне это нравится. — А потом он затих, и я была уверена, что мой измученный мужчина заснул.
Я еще некоторое время бодрствовала, накрытая его защищающей рукой и обнимая его за шею, проигрывая в голове возможные сценарии «неприятной» ситуации и того, что могло с ним произойти, пока его не было.
В какой-то момент я заснула, а когда проснулась, похлопала по матрасу в поисках его и обнаружила, что осталась одна. Ужас забрался в грудь от мысли, что это был сон и он никогда не вернется.
Сквозь небольшую щель в шторах проникал мягкий свет, и когда я перевернулась, чтобы посмотреть на часы, то не могла поверить, что уже девять утра.
Я заставила себя сесть и проверила телефон на тумбочке, чтобы узнать, не писал ли Энцо вчера вечером, все еще беспокоясь, что мне привиделось его возвращение домой. Но никаких уведомлений не было.
Встав с кровати, я переоделась в штаны для йоги, спортивный бюстгальтер и одну из своих поношенных футболок, оставшихся со студенческих времен.
В дверь постучали, а через минуту последовал вопрос:
— Ты в порядке? — Я открыла и поняла, что это Анжела, мама Энцо.
Мы не разговаривали после вчерашнего фиаско с Пабло в столовой, и после того, как Энцо уехал с братьями, я практически спряталась в спальне.
— Энцо дома? — Пожалуйста, скажи «да», мне это не приснилось.
— Он в кабинете внизу.
Слава Богу. Я с облегчением прижала руку к груди.
Она прислонилась к дверному косяку, ее темно-карие глаза были устремлены на меня, в них все еще витало беспокойство, и я не была уверена, почему оно направлено в мою сторону.
— Я знаю, что произошло вчера вечером.
Об операции или о том, что мы занимались любовью на кровати за моей спиной? И теперь мои щеки, вероятно, были шокирующего красного оттенка.
Мне хотелось броситься в кабинет и кинуться в объятия Энцо. Узнать подробности случившегося и решить, можно ли выйти из режима паники или нужно еще немного поплавать в ней, борясь с приливами и отливами.
— Убийца моей дочери все еще на свободе, поэтому усилили охрану, — наконец заговорила она, поделившись тяжелой новостью, и теперь я понимала ее выражение лица, ее позу, всю ее в целом. — И я знаю, что мои сыновья пытаются выяснить, кто это сделал, и я верю, что они докопаются до истины. — Она потянулась к распятию, висевшему на ее черной блузке, и погладила его пальцами. — Мой муж также рассказал, что вчера люди моего кузена чуть не ранили тебя, и я очень сожалею об этом. Джованни и его семья скоро приедут, чтобы принести свои извинения, если ты не против?
Устраивает ли меня встреча с криминальным боссом? Не совсем.
— Если только Энцо не против.
Она кивнула.
— Я знаю, что это может показаться шокирующим, что моя семья — мафия, но сицилийцы имеют очень маленький кусок пирога организованной преступности здесь, в Америке. В Италии все было по-другому. И то, что твоя мать никогда не говорила тебе...
— Подождите, моя мама знает, что ваша семья — мафия?
Она кивнула.
— Твоя мать в начале своей жизни связалась с человеком, который работал на моего отца. Но после того, как она вышла замуж за твоего отца, она снова столкнулась с ним, и тогда мой муж спас ее от него. Я чувствовала себя ужасно из-за всего этого, и, в общем, мы стали близкими друзьями.
Вот это да. Значит, моя мама была права. У нас был схожий типаж мужчин, которые нам нравились. Но в отличие от маминого бывшего, Энцо был хорошим человеком.
— Энцо сказал мне сегодня утром, почему ты на самом деле здесь с ним. — Ее тон был мягким, в голосе слышалось извинение. — Ты здесь, чтобы не дать ему сорваться. И то, как он смотрит на тебя, — сказала она, отпуская распятие, — заставляет меня верить, что у моих мальчиков еще есть надежда. Надеюсь, что когда-нибудь они остепенятся и влюбятся.