— Для пресловутого обаяшки тебе не удается никого успокоить, — перебила его мама.
Алессандро нахмурился, а затем более мягким тоном поделился:
— Хадсон позвонил губернатору за несколько минут до того, как все произошло. Он предложил Брамбилла на блюдечке с голубой каемочкой, если губернатор попросит федералов помочь нам сегодня утром обеспечить перехват всех звонков 911, — продолжил он, ища мой взгляд. — Таким образом, губернатор и ADIC получат награду за уничтожение самой влиятельной итальянской мафиозной семьи на Восточном побережье. Подобное дерьмо помогает выиграть выборы, я полагаю.
— ADIC? — Мой голос сейчас был таким чертовски тихим. Губернатор губернатора? Например, Нью-Йорка?
— Помощник директора, отвечающий за полевой офис в Нью-Йорке, — уточнил Алессандро. — Он уже много лет строит дело против Брамбилла, и Хадсон предчувствовал, что губернатору понадобится только толчок, чтобы сегодня их наконец-то накрыть.
У меня было столько вопросов, что я не знала, с чего начать.
— Разве криминальный босс вообще был здесь?
— Нет, но федералы могут использовать файлы чистильщика, которыми поделился с ними Хадсон, чтобы арестовать его и обыскать его имущество, — продолжил Алессандро, а Анжела потянулась к моей руке и ободряюще сжала ее. — А поскольку Джованни и Нико живы, я уверен, что они могут предложить дополнительные сведения для уничтожения Брамбилла в обмен на иммунитет.
— Хадсон не смог помочь моим братьям тринадцать лет назад, — сказала Изабелла, — но ты можешь верить нам, когда мы говорим, что он сможет помочь Энцо в этот раз.
— Из-за сделки по поводу Брамбилла? — Мне нужно было, чтобы мне все объяснили, я все еще была потрясена и не верила в то, что произошло сегодня утром. Я еще не осознала пережитую опасность и то, что Энцо на моих глазах лишал людей жизни.
Изабелла обменялась быстрым взглядом с братом.
— Ну да, но еще и потому, что отец Хадсона — губернатор.
Что?
— Разве Хадсон не ушел с флота, чтобы заботиться о своей матери? Почему его отец тогда не помогал? — Не относится к делу, но вопросы все равно вырываются изо рта.
— Его родители развелись, когда он был маленьким. Его воспитывала мама. Отца дома не было. Военный, — быстро ответил Алессандро, когда раздалось жужжание. — Хадсон за дверью безопасной комнаты. Похоже, мы можем выходить.
Алессандро набрал код, и дверь открылась. Хадсон шагнул в комнату, и Изабелла бросилась к нему. Хадсон вздрогнул, когда она обняла его за плечи.
Хадсон посмотрел на нас поверх ее головы, на его лице появилось нервное выражение; затем он сдался и обнял Изабеллу в ответ.
— Все в порядке, — сказал он ей.
— Алиса умерла в комнате Бьянки, — прошептала Изабелла так тихо, что я едва смогла расслышать.
— Я знаю, — прошептал он, — но обещаю, что все будет хорошо.
Алессандро повернулся ко мне и добавил:
— Брамбилла — мелкая рыбешка по сравнению с теми, кого мы преследовали в прошлом. Мы можем с ними справиться. Ты можешь нам доверять.
Изабелла, похоже, не собиралась высвобождаться из мускулистых рук Хадсона, пока он мягко успокаивал ее:
— Все кончено. — Он погладил ее по спине. — Мы позаботимся о том, чтобы никто и никогда больше не представлял для вас угрозы. Даю слово.
Глава тридцать вторая
Энцо
Я обещал Марии вернуть ее домой к дочери к сегодняшнему дню, а сам все еще находился под стражей в ФБР. Обвинения не были предъявлены, но я находился под стражей с четверга, и меня часто допрашивали, начиная с самого высокого начальства и заканчивая новичком, сидящим сейчас напротив меня.
Но мы приближались к отметке в семьдесят два часа, и я был уверен, что меня освободят с минуты на минуту.
Я доверял своей семье, что Мария будет в безопасности, пока я здесь, но с каждым часом, проведенным вдали от нее, я терял рассудок. Мне нужно было лично извиниться за то, чему она была свидетелем три дня назад.
— Я думал, что такие люди, как вы, существуют только в кино.
Я поднял глаза от своих рук, пристегнутых наручниками к столу, и посмотрел на агента, не понимая, к чему он клонит.
— Да, у нас есть на вас досье. Я немного почитал его в выходные. — Он пригладил свои светлые волосы, убирая их со лба. Если он пытается втянуть меня в разговор, чтобы заставить рассказать о своем прошлом, то этого не произойдет.
— Где специальный агент Ли? — спросил я, давая ему понять, что не собираюсь обсуждать свое прошлое.
Агент, только что вышедший из Квантико, — да, я умел читать его, — посмотрел на часы.
— Он будет здесь с минуты на минуту.
Агент Ли был другом Хадсона, и он держал меня в курсе всех деталей с тех пор, как я оказался под стражей по приказу ADIC.
Я попросил его предоставить отчет о нашей группе безопасности и потребовал показать фотографии всех, кто напал на нас в четверг, и он тайно выполнил мою просьбу.
Моя команда не понесла никаких потерь. Много раненых, но все они будут в порядке. Людям Алисы и Брамбилла... не так повезло.
И я не стал расстраиваться из-за того, что в четверг погиб тот придурок, который в среду завалил Марию. Он был на одной из лодок, пытался убить Хадсона. А два других идиота из неудавшегося нападения были в реанимации. Один в коме. А Дженсен, племянник Джованни по линии жены, несколько недель будет сидеть на жидкой диете. Сломанная челюсть — наименьшее из того, что его беспокоило.
Я был уверен, что агент Ли также чувствовал себя в долгу перед моей семьей, учитывая, что он преследовал Брамбилла в течение многих лет. Если учесть файлы чистильщика и показания Нико и Джованни, он мог наконец закрыть свое дело.
Разумеется, Константин предложил ФБР использовать доказательства из файлов чистильщика только в отношении Брамбилла. Мы не хотели портить работу Картера и Джесси, чтобы ФБР сорвало их тайную операцию.
Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился агент Ли с еще одним охранником. Я не видел его со вчерашнего вечера и никогда не думал, что буду так рад видеть федерала.
— Снимите с него наручники. Он свободен, — сказал агент Ли. — Обвинения не выдвигаются.
Новичок встал и посмотрел на Ли, как будто собираясь протестовать, но потом промолчал и ушел.
— Прости, что так долго, — извинился агент Ли, когда с меня сняли наручники и охранник оставил нас наедине. Он наклонил голову в сторону камеры в комнате. — Она выключена, так что мы можем говорить свободно.