И господин Януш, охваченный режущим, слепящим, белым как небытие сиянием, стоял на ней в нескольких шагах над землёй.
- Стой! – переполошился бывший охотник на нечисть, в ужасе глядя на удалявшегося по золотистым ступеням лекаря. – Гос… господин Януш! Ты куда?!
Оборотень едва ли рассчитывал, что его услышат – и хотя лекарь обернулся, Велизар всё ещё не верил, что слепящий сгусток света, в котором смутно угадывались знакомые черты, снизойдёт до ответа.
- Ждите здесь, - раздался спокойный, но громкий и отчётливый голос лекаря. – Вы можете погибнуть на вершине; вам лучше остаться.
Велизар не нашёлся, что ответить, зато завопил Бекс – изо всех сил, хотя стояла полнейшая тишина – бросаясь к полупрозрачной, золотистой лестнице.
- Возьми меня с собой, мессир дохтор! Там секрет есть – вход-то в пещеру льдом запечатан! Я покажу, где! Не оставляй меня, я… я ить… я с тобой до конца, лекарь!!!
И Велизар будто очнулся. Он тоже побежал к обрыву – полный внутреннего желания пойти с Янушем, но раздираемый сомнениями по поводу сверкающей и такой хрупкой на вид золотистой лестницы. Он даже успел ухватить Бекса за локоть, но мародёр вывернулся и с неожиданной силой толкнул его в грудь – оборотень, не удержавшись, рухнул в снег – и вскочил на прозрачные ступени, мигом вскарабкиваясь наверх.
- Я… я с тобой… - запыхавшись, сообщил Бекс ожидавшему его Янушу.
Лекарь коротко кивнул и посмотрел на замершего над обрывом Велизара. Оборотень то с ужасом смотрел на золотистую лестницу, висящую над пропастью, то – с надеждой, вопросительно – на Януша.
- Ты идёшь с нами? – спросил лекарь.
Велизар занёс ногу над пропастью, не решаясь опустить ступню на полупрозрачную ступеньку, и почти взвыл от необходимости принять решение здесь и сейчас:
- Да помоги же!!!
Сердце попросту разрывалось в груди – сейчас, вот сейчас они развернутся и уйдут, а он останется на горной тропе один, опустошённый и бесполезный, лишённый всякой цели…
- Велизар! – окликнул его лекарь. – Иди к нам!
И с внезапным порывом необыкновенной уверенности охотник шагнул вперёд. С трудом передвигая ватные ноги, оборотень старался не смотреть под них – потому что твёрдые, но прозрачные ступени открывали вид одновременно завораживающий и жуткий. Он шёл по воздуху, окружённый золотистым сиянием, навстречу слепящему сгустку света, но внизу расстилалась чёрная бездна – и подтолкнувшая его вперёд неожиданная уверенность вдруг иссякла. Удушающий всплеск ужаса, пустота вместо очередной ступеньки, и собственный жуткий вскрик – вот и всё, что запомнил Велизар перед тем, как его поймали крепкие руки.
- Не бойся, - попросил Януш, удерживая оборотня за плечи. – Если ты усомнишься, мы будем верить за тебя.
Бывший охотник не понял, но на всякий случай уточнил:
- Ты мне поможешь? Я… не смогу сам…
- Помогу, - серьёзно пообещал лекарь, и Велизар вновь ощутил твёрдые ступени под ногами. – Так, как не помог в ночь твоего первого превращения на Островах. Иди за мной.
Януш отпустил его и пошёл – наверх, по сверкающему золотистому пути. Тело лекаря по-прежнему светилось, ярко и почти болезненно, но Велизар уже не смотрел на него. Сосредоточенно поднимаясь ступенька за ступенькой – шаг в шаг за бормотавшим что-то Бексом – он вдруг заметил, как золотое сияние вспыхнуло ярче, и прозрачная лестница утонула в нём, превратившись в сплошной, бесконечный белый туннель…
С той минуты он ничего больше не видел – кроме слепящего, режущего света, заполонившего не только туннель, но и, казалось, всё его существо.
Шли они долго. Велизар не чувствовал физической усталости, но морально изнемог донельзя – их путь в сплошном белом сиянии казался бесконечным, поскольку никаких ориентиров оборотень видеть не мог: всё скрывали плотные стены ослепительного туннеля.
Спасаясь от нарастающей паники – несмотря на спокойных спутников, Велизару казалось, что он сошёл с ума вслед за Бексом – оборотень старался думать об отвлечённом, и ему это отчасти удалось. Он вспомнил и пожалел оставленные в пещере вещи – одеяла, заплечные мешки, посуду – тут же порадовался, что боевой топор, выменянный им в замке Ликонтов на собственную секиру с хорошей доплатой, остался при нём. Погрустнел, вспоминая цель путешествия. Взбодрился вновь при мысли о мягкой и податливой Ниле, женщине из таверны. Тут же помрачнел, осознав, насколько не ко времени подобные воспоминания…