Велегор приготовлениями заинтересовался; быстро доел отмякший кусок мяса, выслушал молитву отца над покойным, осторожно спросил разрешения подправить рукотворный саркофаг. Януш разрешил, справедливо рассудив не отказывать сыну в малом, дабы ему потом не захотелось большего, - и Велегор, наскоро прочитав заклинание, провёл ладонью над захоронением. Неровные куски схватились свежей ледяной коркой, увеличились в размерах, выравниваясь в почти идеальное надгробие – крупное, прямоугольное, белоснежное. Велизар идею мальчика подхватил; спустя несколько минут на льду были выбиты неровные буквы имени погибшего.
- Это самое малое, что я могу для него сделать, - пробурчал оборотень, заканчивая работу. – О покойных плохо не говорят, но после его смерти и дурного слова не скажешь. Если чем и был виноват перед тобой, лекарь, то свою вину он кровью смыл.
Януш помотал головой, глянул удивлённо:
- Ни в чём он не виноват. Не передо мной – точно! Не по своей воле действовал. А если в чём другом неправ был, так не нам судить…
- Светает, - подал голос один из воинов. – Как солнце встанет, спуск начнём…
- Блестит!!! – крикнул второй со стороны входа.
Велегор сорвался с места первым. Янушу пришлось, припадая на хромое колено, побежать следом, за ними потянулись остальные.
Велизар вышел последним – с трудом передвигая уставшими ногами, баюкая растревоженное плечо. Задыхаясь от горного воздуха, подошёл к выходу, сощурил заслезившиеся глаза на прекрасный вид, открывшийся снаружи.
Чёрный туман наконец рассеялся, являя взору белоснежные вершины гор, осенённые мягкими золотистыми лучами восходящего солнца. Внизу вились припорошенные снегом каменные тропы, ведущие вниз, в окружённую озёрами долину, где просыпался от последней жуткой ночи маленький северный городок Рокхейм.
- Смотрите! – выдохнул кто-то, и Велизар очнулся, с трудом отрывая взгляд от завораживающей красоты.
Лишь теперь оборотень заметил, как необычно блестит снег под ногами, каким удивительным золотым сиянием наполнен воздух, скалы – и как повсюду стоит невыразимая, благодатная, абсолютная тишина.
Велегор, распахнув рот, вовсю наблюдал за стремительно светлеющим небом, на котором загоралось дивное свечение, и Януш крепко прижал к себе сына, кутая его в свой плащ. Горцы застыли тоже, глядя, как вспыхивает вдруг над вершиной северное сияние – не зелёное, но синее, как небо – и как озаряет ту самую пещеру, из которой они вышли.
- Монах говорил! Помнишь, папа?! Раз в году, синее сияние! Слеза! – первым сообразил Велегор. – Слеза внутри!
Синее сияние и впрямь указывало на пещеру – даже потянулось вниз, будто капля росы, коснулось скалы, стекая на камень.
- Внутрь, бежим скорее! – дёрнул мальчик Януша за рукав.
Лекарь и верил, и не верил одновременно. После нескольких месяцев бесплодных поисков, после разочарований и краха надежд, в этой проклятой хризанитовой пещере… Быть не может!
Как не могло быть и того, что Велегор оказался единственным, кто запомнил слова старца в эдельвирском монастыре, и первым, кто вспомнил их в нужный момент.
Слеза Единого, дарующая исцеление любого недуга…
…Велизар снова оказался в хвосте процессии. Первым в пещеру, конечно же, залетел Велегор, таща за руку Януша; следом забежали горцы, не желающие пропускать явление чуда. Когда в каменный зал добрался оборотень, все столпились около обломков хризанитовой скалы, и двое воинов уже разбивали походными топориками основание обелиска.
- Осторожно, не заденьте! – выкрикнул Велегор.
- Ох, блестит… аж глаз режет… - выдохнул один из горцев.
Выпрямился, смахивая слезу, и Велизар наконец сумел рассмотреть сверкающий каменный пол – там, где раньше стояла глыба хризанита.
- Стой! – выдохнул второй. – Вот оно…
Януш шагнул вперёд, присел, протягивая руку…
Вспыхнул фонтан золотых искр, погасло синее сияние. Сдавленно охнул Велегор, пронёсся среди горцев поражённый гул.
Велизар шагнул ближе, заглядывая лекарю через плечо – пришлось пропихнуться между двумя воинами, оттеснить плечом третьего – и едва не зажмурился: до того слепящим оказался свет, лежавший у Януша на ладони.