До меня долетел разговор чересчур опасных путников:
– …а я говорил, мужики, законники нам долго не позволят жировать на этом тракте. Дершир нынче главная кормушка Аэрты, эти южане-деревенщины, как только мы первые обозы и дилижансы подломили, отправили возмущенные депеши своему князю, а тот сразу королю жаловаться кинулся.
– Да что ты там говорил-то, Жмерт, нашелся менталист-предсказатель…
– Я чет не понял, ты сам видал, чтобы дерширский князь к королю мотался с жалобами?
– Не строй из себя дурака, Митус, это хозяин обмолвился, а он получше нашего знает, чего там делается, в Аэрте.
От ужаса шевелились волосы на затылке, сердце стучало так громко, что казалось его слышат все, во всем лесу. Мне «повезло» в первом же путешествии натолкнуться на грабителей обозов, о бесчинствах которых уже месяц трубят газеты и жители Дершира. Хотя беспокоит и другое: лорд Хельшиг ворчал, что варвары с севера сбиваются в банды и грабят честных жителей Ритан-Даго. Но эти четверо «путешественников» совсем не походят на темнокожих, коренастых и узкоглазых северян. Типичные коренные жители центральной части королевства, вот они кто и откуда.
Осторожно, стараясь не издать ни звука, я прикрыла голову ладонями и уткнулась лбом с пылающим фиолетовым пламенем отражателем в землю, еще и зажмурилась, молясь, чтобы живые убийцы и убиенные души проехали мимо. Чтобы призраки не почувствовали магию медиума, не решились атаковать и перехватить контроль над моим телом и отомстить обидчикам. Нет, у них бы все равно ничего не вышло, для этого – у меня чересчур сильный дар, но всполохи магии и мое единственное непроизвольное движение могут привлечь внимание нелюдей в человеческом обличье. Вдруг среди бандитов какой-нибудь хиленький маг окажется?
Стоило конникам и их призрачному сопровождению скрыться за очередным поворотом, я вцепилась в свой ридикюль и на подкашивающихся от страха ногах ринулась прочь, в глубину леса. На ночь спрячусь подальше, а уже утром выберусь на тракт снова.
Страх загнал меня в чащу, а потом наверняка высшие силы, сжалившись, позволили набрести на едва заметную тропку и привели в чудесное место. В окружении древесных исполинов, в лучах заходящего солнца передо мной сверкнуло круглое безмятежное озерцо. Его гладь нарушалась лишь осторожными кругами, разбегавшимися от всплывавших на поверхность рыб. Пологий песочный бережок плавно переходил в травку, а чуть дальше начинался кустарник и деревья. Над темнеющей водной гладью клубился розовый из-за закатного освещения туман, создавая прекрасную, какую-то непередаваемо мистическую картину.
Я замерла на берегу в восхищении от окружающей красоты. Но одновременно с восторгом чувствовала тревогу. Нет, скорее опасность. Напряженно оглядевшись, я так и не поняла, что же меня беспокоило в этой первозданной картине. Может это от того, что я одна? Впервые! К тому же только что избежала жуткой участи – встречи с убийцами и насильниками.
Вода в озере оказалась холодной, но не ледяной, а я после пробежки и шквала эмоций горела и вспотела. Поэтому, наплевав на врожденную осторожность и пугливость, свойственные всем медиумам, разделась и с наслаждением искупалась – на минутку окунулась у берега смыть страх.
Из воды меня выгнал не холод и озябшие конечности, а неприятное внимание, словно кто-то за мной наблюдал. Привычно проверив свои ощущения, я пришла к мысли, что это не кто-либо живой, человек или животное. Видимо, где-то неподалеку бродит призрак, неупокоенная душа. Обывателя он бы напугал, а вот медиум во мне, наоборот, расслабился. Живые – гораздо страшнее и опаснее мертвых!
Очистив вещи магией, я быстренько оделась, а шляпку так и оставила лежать на ридикюле. Высушенные магией волосы тоже не стала собирать, тщательно расчесала, позволив ветерку играть с длинными, до пояса, черными прядями. Немного повозившись, удалось разжечь маленький костерок. Мой отец любил бывать на природе, вывозил нас с мамой за город, устраивал пикники. Не часто, конечно, по выходным, но это было самое приятное и душевное времяпрепровождение. Мы с папой ловили рыбу, мама ее готовила на костре… Как же мне их не хватает, кто бы знал. Боль потери никак не хочет уйти или хотя бы немного утихнуть, одиночество гложет.
Из съестного у меня с собой завалялся недоеденный бутерброд и коробок с мятными леденцами. Но сидеть у маленького костерка, любуясь кроваво-красным закатом, заедая неприятности кусочком черствого хлеба с засохшим сыром и леденцами неожиданно пришлось по душе. Потом напилась воды из озера, собрала еще дров, чтобы на ночь хватило. Полнолуние не оставит меня в кромешной темноте, а костер поможет отпугнуть всякую недружелюбную живность. Притулившись к стволу дерева, я расслабилась, лениво перекатывая леденец во рту и наслаждаясь вкусом мяты. В ночи разливался лунный свет, который таинственно отражался от водной глади. Вокруг тихо, лишь изредка лесные жители перекликались да шумели кроны деревьев. Тихонечко и умиротворяюще трещало пламя костра. Спокойно…