— Ты такой нетерпеливый. Не забудь закусить, — сладкий язык проникает внутрь, активно шаря по небу, проходясь по зубам, смешивая привкус алкоголя с чем-то воздушным. Горячая ладонь, спускаясь по торсу, скользнула вниз, накрывая мой стояк и сжимая его в кольцо. Медленные движения «вверх-вниз» заставляют плавиться в его руках, прижиматься плотнее к нему уже невозможно, разве что остается склеиться с ним на клеточном уровне.
Останавливаю, накрыв его руку своей.
— Сядь на бортик, — чтобы он услышал меня, приходится говорить громче, чем хотелось бы.
Молча исполняет мою просьбу, оказавшись задницей на белой скользкой глади джакузи, перекрывает краники — воды и так уже достаточно для двоих.
Дотянувшись до кнопки, вырубаю технику — шум порядком поднадоел, да к тому же в процессе осуществления задуманного хочу слышать его голос. Надеюсь, Винс не будет молчалив.
— Думаешь, без минета не смогу тебя трахнуть?
— Звучит слишком пошло.
— А тебя это смущает?
— Нисколько, наоборот — слишком возбуждает.
— Я смотрю, ты с каждой моей фразы течешь…
— А ты привык к другой реакции?
Ответить на вопрос я ему не даю, вобрав в себя стоящий член настолько глубоко насколько могу, что Винсу остается только выдать ошеломленное: «Нх… ты и так можешь?» Выпустив твердую плоть с пошлым звуком, поднимаю на мужчину глаза — улыбка вместо ответа, а после вновь опускаясь ниже, заглатываю.
— И как твой Кейд посмел от тебя сбежать? — на этих словах позволяю зубам скользнуть по нежной коже. — Понял, не давим на больное. Продолжай… Не останавливайся, — его команда была лишней: меня захватывает такая эйфория от своих действий, что стало уже непонятно, кому из нас делают минет — слишком приятно становилось от каждого толчка внутри.
Параллельно, отсасывая ему, стараясь не доводить себя до тошноты (тонны влитого алкоголя изредка напоминали о себе), принимаюсь осторожно растягивать себя.
Мои действия для Винса незамеченными не остаются.
— Детка, хватит так изгаляться над собой, — и, отстранив меня, придерживая за отросшие патлы голову, оттягивая назад, соскальзывает в воду, сгребая меня в охапку, возвращает себе на колени и, не расслабляя хватки, проходится языком по шее.
— Что, не твоя эрогенная зона?
Мотаю головой, насколько это возможно.
— Уши.
— Вот оно как, — придвигается ближе, вновь горячо шепча на ухо: — Почему раньше не сказал? — и с этими словами, церемонно облизывая пальцы, заставляя привстать над поверхностью воды, принимается растягивать меня.
То ли я сегодня слишком расслабился, то ли алкоголь раскрепостил настолько, что палец за пальцем я принимаю в себя с непривычной легкостью (для меня это было в новинку, но я знаю, каково это).
— Ты всегда такой податливый?
— Не знаю, раньше не доводилось проверять.
— Хочешь сказать, у тебя впервые?
— Я это и говорю.
— И до Кейда ни с кем не пробовал?
— Нет, по крайней мере ограничился другой позицией или вообще только минетом.
— То есть я у тебя первый?
— Сколько еще будешь спрашивать?
— Столько, сколько захочу… Мне нравится смаковать эту мысль!
— Лучше бы тебе понравилось смаковать что-то другое, наприм… — договорить не успею, в который раз обрывая наши диалоги на полуслове, Винс одним движением заставляет опуститься ему на член.
— Ты долба… Нх… кто же так резко?
— Я думал, это заставит тебя заткнуться, но вижу, ты любитель поболтать во время секса…
— Вообще, нет… Я…
— Я вижу, что «нет», прикрой ротик и иди сюда, — пройдясь языком по закрытым губам, заставляя повернуть голову, склоняя, зубами касается мочки уха, параллельно покачивая бедрами, заставляет опуститься как можно ниже. С каждым укусом по телу пробегается волна мурашек, оседая где-то в районе паха. С каждым толчком я блаженно прикрываю глаза, моля, чтобы ноющие ощущения в заднице стали менее выражены, чтобы сорваться на привычный темп, чтобы заставить воду гулять от борта до борта, а то и вовсе выплескиваться на пол.
— Теперь можешь приоткрыть ротик, — Винс выдыхает это прямо в губы. — Поцелуй меня так, как хотелось сделать тогда, в банкетном зале на глазах у всех. Я все заметил… Как ты сдерживал себя…
— Потому что не привык к подобному выражению чувств на людях, потому что самому обычно противно смотреть на такое…
— Но сейчас нас никто не видит.
И правда, что меня останавливало все это время?
Что мешало страстным поцелуем впиться в его губы?
Ответ до безумия прост — ничего.
И повинуясь этому новому порыву, я буквально впиваюсь в его рот, заглатывая его язык с пошлым причмокиванием, а после запихиваю свой в его, жадно целуя, словно на это действо мне отвели секунды, словно времени катастрофически не хватает.
— Привстань, — и я снова слушаюсь, с усилием отрываясь от него.
И только когда меня ставят на четвереньки, заставляя руками упереться в борт, я понял смысл просьбы.
— Я все еще помню про твое «трахается божественно» и мне не терпится подтвердить это!
Больше Винс не произнес ни слова. По крайней мере связного и осмысленного!
Вновь войдя внутрь, раскачивая бедрами, заставляя соскальзывать со своей опоры, он постепенно увеличивает темп, вбиваясь в меня с каждым разом все сильнее, все отрывистей.
Вода уже давно остыла и заплескалась на пол, заставляя всю одежду вымокнуть.
Но было плевать.
Я уже не слушаю собственных пошлых, громких, с привкусом долгожданного удовольствия стонов. Я хочу лишь одного — сильнее, больше и быстрее, как можно быстрее. И прошу об этом с каждым новым толчком, задыхаясь, сипя, заглатывая его пальцы, что сам, без подсказки, вобрал, когда его рука накрыла рот. Неужели я кричал так громко? Да быть не может!
Трахаться в джакузи было опасно, но инструктаж никто не проводил и никакие бумаги мы не подписывали, поэтому все делается на собственный страх и риск. И это прибавляет еще больше азарта. От этого ощущения становятся острее, приходится держать под контролем любое движение.
Рука Винса сомкнулась на моем члене, когда, согнувшись пополам, я уже готов кончить.
— Теперь не спеши ты!
Не стоило ему этого делать.
Этот шепот на ухо конвульсией отзывается в паху, заставляя от одного голоса только, последний раз толкнувшись в его руку, излиться в его ладонь.
— Ты специально это делаешь? Узнал о моей слабости и вовсю пользуешься?
Но Винс не отвечает, хватая под локти, заставляя откинуться на него, продолжает входить под новым углом.
— Разве я не просил тебя не болтать?
— А что, дрочишь на мой голос?
— А что если — да?
Я буквально задыхаюсь, когда, нагнув меня, лишая возможности двигаться, он вышел из меня и вновь вошел… Так глубоко, что из легких вышибло воздух в таком положении. Я чувствовал внутри, как содрогается его член, как набухшие вены трутся о стенки, как он кончает.
И смешно было бы подумать, что мы остановились на одном разе…
Упав на кровать только под утро, вымотанные разговорами и сексом, мы уснули на одной постели под одним одеялом, никуда и ни от кого не сбегая раньше, чем подали завтрак.
***
Я сидел на паре, когда на стол прилетела записка.
«У Стефани в четверг днюха, что будешь дарить?»
В голову закралась сносящая все и вся на своем пути идея, не требующая отлагательств.
Достав из кармана сотовый, я быстро набрал сообщение и отправил на номер, на который писал в последний раз три недели назад: «Я тут случайно сболтнул друзьям, в общем, нас ждут на дне рождения, во сколько «бесценная услуга» обойдется мне на этот раз?»
Ответ пришел, как всегда, не сразу, но его содержание заставило надолго поселиться на лице торжествующей улыбке: «Определимся на месте. Пиши дату, я освобожу место для тебя в своем ежедневнике».