- Что мне делать?
- По-хорошему, сдаться властям. Там тебе будет хоть какая-то гарантия жизни. Либо скитаться. Но у тебя семья, и рано или поздно, через нее тебя найдут, и ты сам приползешь и сдашься своим убийцам.
- Я не готов сдаться, никому, ни вам, ни им. Я ничего не совершал и надеюсь, скоро это станет всем известно.
- Я тебе верю. Даже если ты пришил Грека, я не буду тебя задерживать. У меня были к нему личные счеты, и тот, кто пришил его, мой друг.
- Я не пришивал его. Я даже пистолет в руках никогда в жизни ни держал. Вернее, держал, но не стрелял.
- Вернее, стрелял, но не убивал, или еще вернее, убивал, но не насмерть. - Пошутила надо мной женщина-снайпер.
- Не стрелял я. - В моем голосе раздались плаксивые нотки. Я взял себя в руки. - Что мне делать?
- Короче, ты мне мешаешь работать. Давай, приходи завтра по адресу Кузнецкая сорок шесть, после шести часов. Я буду после смены. К тому времени я кое-что порешаю, и придумаю для тебя подходящий вариант.
- А сейчас?
- Уходи, и глаза не лезь. Пережди где-нибудь, где ментов и шпаны всякой нет. Вот тебе тысяча, дойди до хостела "Питомник", там без паспорта можно переночевать. - Снайперша протянула мне деньги. - Всё, время пошло.
Хостел был на любителя. Он и вправду был оформлен в стиле собачьего питомника. Двери и окна забраны мелкоячеистыми решетками. В оформлении стен те же мотивы и предупреждающие надписи кругом: "После двенадцати не лаять". Но место здесь, надо признаться, было тихим. Меня никто не рассматривал и я, особо не лез на глаза. Наконец, сходил в душ, еще раз постирал свою одежду и довольный лег в нормальную постель, в комнате на восемь человек. После бомжовского жилища, хостел показался мне концентрацией роскоши и удобств.
Уснуть удалось не сразу. Голод напоминал о себе регулярными подвываниями в животе, мешая соседям по комнате насладиться сном. Я и встал раньше всех по причине голода. Прошел на кухню и от души напился общего чая с чьими-то печеньями. Хотел съесть еще что-нибудь, но удержался. Скандал мне был не нужен. Я собирался провести время в хостеле до вечера. Включил телевизор на кухне и сделал вид, что поглощен просмотром телепередач.
Люди менялись, заходили-уходили, а я все сидел и ждал, когда наступит вечер. У меня не было никакого плана, потому что я ощущал себя беспомощным составить его. Я ничего не контролировал. Обстоятельства забавлялись мной, как морские волны утлым суденышком. План был дождаться вечера и пойти по указанному адресу. Что меня ждет там, я не представлял и не догадывался. Мне обещали помочь. Те киллеры тоже говорили, что у меня везучий день.
Больше всего хотелось узнать, как дела у моей семьи. Звонить с городского телефона я не решился. Мое местонахождение могли сразу определить. Ничего другого, более умного и безопасного я не придумал. Покорно ждал вечер и тырил потихоньку еду, чтобы незаметно было. Невольно я сравнил себя до этих событий и настоящего. Спал и пил вместе с бомжами, не заплатил в автобусе, воровал чужую еду. Как быстро с меня слезла вся социальная штукатурка, которую я считал моим стержнем, бетонным основанием. Да чтоб я украл? Да чтоб я с бомжами пил? Вот, пожалуйста, не прошло и двух дней. Я ворую и не считаю это зазорным. Я хочу есть, но не имею средств купить еду. Что мне остается? Господи, верни все назад. Я буду всем помогать, и не буду смотреть свысока на тех, кто просит. Я буду счастлив каждый момент своей жизни.
За пятнадцать минут до выхода, я зашел в общий санузел и воспользовался чьим-то дезодорантом. Меня до сих пор преследовало ощущение, что от меня дурно несет. Доложил дежурному по хостелу, что покидаю их, и вышел на улицу. Город был разогрет летним зноем. Горячий асфальт, стены зданий, автомобили отдавали аккумулировавшийся жар, создавая вокруг себя эффект духовки. На дорогах, ведущих от центра к периферии, набирались пробки. Народ разъезжался с работы.
Я видел лица нервничающих водителей, беззвучно шлепающих губами, с выражением недовольства и даже злости на лице. Господи, я все бы отдал, чтобы поторчать в пробке, в обмен на ту ситуацию, в которой оказался. Я вспомнил свою Юляху, для которой пробка была лишним поводом предаться разговорам с тигренком. Ее не тяготила мысль, что она опаздывает. Это, конечно, инфантильный подход, вести себя, как пятилетний ребенок, но с другой стороны, когда у тебя нет способа повлиять на обстоятельства, к чему вообще думать о них. Только нервы портить. У детей есть чему поучиться.
В маршрутке было полно народа и душно. Моя спина сразу взмокла. По телу потекли капли пота. Как же люди пользуются ими каждый день? Мне несколько раз наступили на ногу, один раз нахамил мужик с жутким перегаром, и кто-то попытался забраться в карман, в котором было совершенно пусто. Будь у меня хорошее настроение, я бы не придал испытанию общественным транспортом такого значения. Но когда впереди маячили самые не радужные перспективы, любое неудовольствие выливалось в молчаливую истерику, которую можно было распознать, только заглянув в мои глаза.
После автобуса даже вечерняя жара воспринималась, как прохлада. Я погулял рядом с домом снайперши, чтобы моя майка подсохла. Не хотелось появляться перед женщиной в таком неопрятном виде. Мне всюду мерещились засады и наблюдения. Каждый водитель или пассажир смотрели на меня подозрительно. У меня начиналась мания преследования.
- Кто? - Спросил знакомый голос из динамика домофона.
- Это я, которому вы назначили. - Я специально ответил так расплывчато.
- А, проходи. Шестой этаж.
Я вошел в прохладный подъезд. Отвернулся от консьержа, чтобы он не запомнил мое лицо. Но тот был поглощен футболом по телевизору, и не обратил на меня внимания. Женщина ждала меня в открытой двери. Я видел ее при свете первый раз. Должен признаться, она была настоящим спецназовцем. Одетое в облегающий тренировочный костюм, тело ее выглядело как с картинки журнала про фитнесс. Крутые бедра переходили в точеную попку и дальше в тонкую талию, поддерживающую на себе как стебель, соцветие грудей. Груди были средними, "тройкой" максимум, но их форма была такой же спортивной, как и остальное тело. Вот только лицо женщины оказалось немного грубоватым. Каким-то мужским. Возможно, дело было в препаратах каких-нибудь, для увеличения силы и роста мышечной массы. Лицо-то и успокоило мой разволновавшийся организм.
- Проходи! - Снайперша закрыла за мной дверь.
На ее лице и открытых плечах сверкали бисеринки пота.
- Я отвлек вас?
- Ничего, я уже заканчивала. Сделаю один подход на становую тягу и в душ. Ты пока проходи на кухню. Есть, наверное, хочешь?
- Ну, что вы. В хостеле были печеньки.
- Ладно, не прибедняйся. Возьми пиццу в холодильнике и поставь в микроволновку. Я скоро.
- Хорошо. - На самом деле, я был очень голоден, и обрадовался возможности перекусить.
Снайперша ушла. До меня донеслись звуки работающего "железа" и вдохи-выдохи. Через минуту женщина вошла и отвлекла меня от поедания пиццы.
- Совсем забыла. Вот препарат, который выдают нам, чтобы снимать стресс на работе. Выпей одну таблетку, тебе это нужно.
- Разве?
- Без доктора видно.
Я не удивился этому. Наверняка там, где она служила, расстройства психики, вызванные регулярными стрессами, были обычным делом. Любая таблетка, пусть даже это плацебо, могла снизить напряженность нервной системы. Мне это было необходимо сейчас, без всяких консультаций у психолога.
- Спасибо. - Я взял таблетку и принял из ее рук стакан с водой. - Для меня непривычно находится в такой ситуации.
- Не за что, поправляйся. Я сейчас схожу в душ, а потом мы обсудим некоторые детали.
- Хорошо.
Мне показалось, что ее глаза, как-то влажно смотрели на меня. Не может такого быть, чтобы я, весь такой напуганный и забитый обстоятельствами вдруг произвел на такую женщину впечатление. На кухне висело зеркало. Я посмотрелся в него и отшатнулся. Как сильно я изменился. Особенно взгляд. Он не был похож на мой прежний. Я вспомнил, что такой взгляд часто бывает у людей, которые встречаются где-то на улицах. Просяще-жалостливо-обреченный. Нет-нет, я не такой. Я смогу, я выберусь, еще чуть-чуть и впереди забрезжит определенность. Я здесь, чтобы изменить ситуацию в лучшую сторону.