- Юнона – хороший писатель, - ну не могла я соврать! Нечестно это. По отношению к Нончику в первую очередь. – И я это говорю, не потому, что она моя подруга. Сама недавно узнала, что это Юнона их пишет. Она же издается под псевдонимом и свое занятие не афиширует.
- Ну, вот и я об этом. Хоть я ее книг и не читал, но в ней профессионализм чувствуется. А я уважаю профессионалов.
- И она произвела на тебя впечатление только своим профессионализмом? – не удержалась я от вопроса.
- Нет, - вдруг очень серьезно ответил Ким, - еще мне очень понравилось, как она говорила о тебе. Так говорят люди, которые умеют дружить. У тебя хорошая подруга.
И это все?! Он что, издевается? Мы же, кажется, о Юноне говорим? О Юноне! Кто и когда, скажите во имя Бездны, с первого взгляда мог разглядеть в ней профессионала и надежного друга? Она же красавица! Да еще после моей обработки. Да ей вслед даже самые безнадежные женатики оборачиваются, хотя бы ради эстетического удовольствия! А этому – хоть бы хны. Ой, а может этот великолепный экземпляр мужского шарма – гей? Как же обидно-то будет! Это во что же я опять вляпалась, а?
- Но, согласись, она – красавица, - кинула я пробный шар.
- На комплементы нарываешься? – засмеялся Ким.
- В смысле? – о чем это оно вообще?
- Ну, ее красота – вроде как твоя работа?
- Что?!! Ты думаешь, я полностью ее переделываю?! – вот это да! Додумался! - Матерь Бездна! Да ничего подобного! Я же специалист высокого класса. Это очень тонкая магия. Сейчас все на нее смотрят и видят только самое прекрасное. А если встретят без моего заклятия, то тут же узнают, ну, может, просто подумают, что она в вечернем платье лучше смотрится, чем в повседневном костюме. Юноне больше и не нужно. Меня спросить, так ей и этого не нужно, но всем хочется выглядеть получше на такого рода мероприятиях. Да ты на меня посмотри! Я разве сильно изменилась по сравнению с тем, какой была вечером?
- Да нет, - растерялся Ким, - ты просто оделась, ну, может, подкрасилась. Выглядишь более деловой и неприступной. И все.
Он что, из своего другого мира не видит моей личины? Я же перед работой всегда свою любимую «женщину-стрелу» накидываю. Или ему настолько плевать, как я выгляжу?
- А на мне тоже сейчас личина, между прочим, - сообщила я. - А ты говоришь, я Юнону изменила.
- Ну, если это ее настоящая внешность, то, да, она очень красива, - совершенно серьезно заявил Ким.
- Да в нее все без исключения с первого взгляда влюбляются! – возмутилась я его равнодушием, уже плохо понимая, за кого мне больше обидно: за себя или за Нончика.
- Ах, вот оно что! – засмеялся Ким. - Нет, Эмма я в нее не влюбился. Она не в моем вкусе.
Я почувствовала, что хочу сотворить что-нибудь очень разрушительное. Это что ж такое?! Прислуга за все у него – Генка, он его даже к Шушхе в террариум сажать не захотел, Юнона не в его вкусе, а я понравилась только своей пижамой. Нет, он точно гей! А мне, идиотке, крышу сносит! Вот с чего, а?
- А какие женщины в твоем вкусе? – спросила все-таки и отвела глаза, сделав вид, что очень чем-то там на стене собственного кабинета заинтересовалась.
Ой, зря это сделала. Потому что ответа на свой вопрос не получила, да. Ким молчал. Я с подозрением покоилась на него, а он смотрел на меня. Но как смотрел! Если бы я не успела влюбиться в него еще утром, то непременно сделала бы это сейчас. Раствориться в таком взгляде можно. Но чем дольше мы играли в гляделки, тем сильнее я трезвела от своих иллюзий и тем менее уверенной себя чувствовала. Было в его глазах что-то... равнодушно-оценивающее, заинтересованно-отстраненное.
- Эмма… - ну, вот, приготовились, три, два, один… конец нелепым надеждам. Сейчас он сообщит, что в его вкусе заколдованный Генка, а я, дрянь такая, великую любовь разрушила. - Боюсь, Эмма, сейчас в моем вкусе только одна рыжая ведьма-профессор.
Та-а-ак! Так-так-так... Это что он сейчас сказал? Ведьма-профессор? Рыжая? И сколько у него таких?
- Эмма? – и снова этот оценивающий взгляд и чуть приподнятый насмешливо уголок губ.
А что я могла ответить? Смотрела на него и понимала, что нужно постараться перевести все в шутку. Не стоит вот так сразу все на веру принимать, да и нечего, в общем-то. Это проверка какая-то на вшивость. Точно-точно. Нельзя поддаться, Эмма, не смей, хуже будет. Улыбнись, Эмма, флиртуй, кокетничай, только не реви. Перед Юноной можно, она поймет. А перед ним – нет. Если ты сейчас заревешь, назад дороги уже не будет. Между нами не обычное зеркало связи, а пожирающая магию Бездна, и ничего, кроме как смотреть, тебе не светит. И ему тоже. И он это, как и ты, понимает. Поэтому посмеивается. Ну не надо мной же, нет? Не могу же я быть такой дурой! Это просто флирт. Да-да, обычный флирт, ничего больше. Он о своих словах завтра и сам не вспомнит. И вообще, это у него от культурного шока. Не смей реветь, идиотка!