- Иоанн Возвращающий. Он был целителем высочайшего класса. Очень известным и влиятельным человеком. Имя Возвращающий он получил за то, что способен был исцелить самых безнадежных больных, умирающих. Нужно быть очень сильным магом, чтобы договориться с Бездной и изменить предначертанный срок жизни и меру страданий.
- Интересно! А ну-ка давай посмотрим. Значит, Иоанн Возвращающий, - Ким снова не смотрел на меня и что-то активно стучал по столу. - А если так? – бормотал он. - Или вот так? Опаньки! Сколько твоему отцу было лет, когда он пропал?
- Не много. Шестьдесят три, кажется.
- Это, по-вашему, не много?
- Конечно. Первая половина жизни. Рассвет зрелости.
- Ты серьезно? – вскинулся Ким. - Сколько же вы живете?
- Ну, неполный срок, конечно, - и чего это его так удивило? - Столько мало кто проживает.
- Что значит «неполный срок»?
- Как это, что? – странный он какой-то, элементарных вещей не знает. - Организм рассчитан на двести – двести пятьдесят лет, а у нас средняя продолжительность жизни всего сто семьдесят.
- Ни фига себе!
- А что?
- А у нас – семьдесят, - со вздохом сообщил он.
- Почему?!! – опешила я.
- Стрессы, загрязнение окружающей среды и прочие радости технологической цивилизации, - покачал он головой. Ой! Но если так, получается, ему совсем не столько, на сколько он выглядит?
- Сколько тебе лет, Ким? – постаравшись вложить максимум небрежности в голос, поинтересовалась я.
- Тридцать восемь, а что?
- Да нет, ты и выглядишь примерно на столько, - я удивилась.
- То есть, комплементов я от тебя не дождусь? - фыркнул он.
- Чего?!!
- Шучу, успокойся, - скривился Ким, но почему-то мне показалось, что я задела его за живое.
- Я имела в виду, что вы, наверное, сначала нормально живете, а потом вдруг резко начинаете стареть. А совсем не то, что ты… - принялась оправдываться я.
- Эмма… - перебил Ким и замолчал, вглядываясь во что-то, как бы находящееся между мной и им.
- Что? – не выдержала я, когда пауза слишком уж затянулась.
- Я, кажется, нашел твоего отца.
- Где?!!
- В моем мире.
* * *
- Не отвечает? – я настороженно следила за попытками Кима связаться с моим отцом.
- Нет, пока нет. Но ты не нервничай, - попытался успокоить он меня, - у него сеанс интерактивной связи скоро. Он обязательно прочитает.
- А вдруг он не поверит? – в который раз озаботилась я.
- А ты бы поверила? – терпеливо поинтересовался Ким.
- Ну, что ты мог еще ему написать, чтобы он поверил?
- Эмма, посуди сама, - он успокаивающе улыбнулся, - я обращаюсь к нему по имени, которое он носил в вашем мире. Пишу, что зеркало связи (а не телефон, заметь!) Эммы, дочери Ювенарии Жесткой, находится в прямом контакте с моим скайпом. Кто в нашем мире может располагать такой информацией? Если бы речь шла о моей дочери, я бы и не за такую соломинку ухватился...
- А у тебя есть дочь?! – не знаю, почему именно за эту нелепую мысль зацепился мой воспаленный мозг, но от нее мне стало окончательно плохо.
- С чего ты взяла? – споткнулся на полуслове Ким.
- Ну, ты так сказал… - я поняла, что сморозила глупость, почувствовала, как в лицо бросилась краска, и принялась оправдываться: - И вообще, Ким, я же ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты в детстве был вундеркиндом.
- Уймись, лисичка! – рассмеялся Ким. - Не женат, не замечен, не употребляю, не состою. И даже не профессор. Я и универ-то до конца с трудом дотянул.
- Ты же был вундеркиндом! – говорить о прошлом Кима было почему-то легче, чем об отце. И интересней.
- Вот именно, - он кивну, положил подбородок на сцепленные руки и снова улыбнулся этой своей завораживающей улыбкой. - И в шестнадцать лет, на третьем курсе продал свою первую программу. А потом пошло-поехало. С одногруппниками, которым было уже за двадцать, у меня дружбы, сама понимаешь, не сложилось, а таскаться на лекции, когда можно дома за компом сидеть и нехилые бабки зарабатывать, не очень-то и хотелось. Чуть не вылетел, - он ностальгически вздохнул - Если бы отец не надавил, мог бы и без диплома остаться.
- А где он сейчас? – было как-то странно сознавать, что у Кима тоже может быть семья. Оказывается, для себя я уже успела решить, что никому, кроме меня самой он принадлежать не должен. Ну-ну, Эмма! Еще начни ревновать его к его жизни.
- Кто?
- Твой отец.
- Умер пять лет назад, - равнодушно ответил Ким, и меня это покоробило.
- Прости, - Ким махнул рукой.