По мере того, как Ким перечислял всех увиденных и почему-то так хорошо запомнившихся драконов, Иоанн все больше мрачнел. И лишь когда рассказ подошел к концу, и волшебник услышал, как льдистый дракончик загородил собой Кима от сородичей, он немного расслабился.
- А черный только наблюдал? – уточнил он.
- Да, сверху.
- И не вмешивался? Не проявлял агрессии по отношению к тебе или к белому?
- Нет-нет! – Ким улыбнулся воспоминанию о странном видении. - Мне даже показалось, что он присматривал, как бы остальные не разыгрались и не слишком обидели маленького. Да и потом, когда все улетели, он больше косил на меня, вроде как проверял, не собираюсь ли я что-то плохое сделать белому дракончику.
- А ты?
- Что я?
- Что ты почувствовал?
- Восторг. Понимаешь, Иоанн, они были такие красивые! А когда белый спустился, мне очень хотелось его погладить, но...
- Испугался? – усмехнулся маг.
- Знаешь, нет, - Ким покачал годовой и снова улыбнулся. - Просто показалось... что это будет как-то неуважительно. Это он в небе был маленьким, а на земле – эдакая махина с десяток двухэтажных «икарусов» ростом.
- Ясно... – волшебник надолго о чем-то задумался.
- Эй, - не выдержал Ким, - может быть, объяснишь, что мне такого приснилось?
- Они не приснились, - задумчиво ответил Иоанн, - они к тебе приходили.
- Как это? Кто приходил?
- Драконы, - целитель пристально посмотрел на молодого человека, потом вздохнул, словно отчаялся подыскать слова. Помолчал, но все же заговорил снова: - Понимаешь... – он пожевал губу. Ким терпеливо ждал. Что-то в тоне Иоанна заставило его насторожиться, осознать важность происходящего и того, что маг собирался ему сообщить. - Знаешь, давай по порядку, - решился, наконец, тот. - Я расскажу тебе одну из древнейших легенд нашего мира, а ты сам делай выводы. Это легенда о сотворении...
И шел Творец Неназываемый путями Великой Бездны и пришел в мир пустой и кристально чистый. И не было в том мире ничего, кроме голубого неба, синего океана и разноцветных скал. И был этот мир прекрасен и одинок.
И вдохнув воздух этого мира, Творец Неназываемый захотел поделиться с кем-то этой красотой. И увидел он скалу над морем, причудливую и стремящуюся в небо, и сказал ей: «Живи!». И стала скала черным драконом.
И сказал дракону Творец: «Ты – мать этого мира. Храни его, как прикажет Великая Бездна», и стал дракон первой королевой, Морганой, Слышащей Бездну.
И полетела она над сушей, и там где садилась на разноцветные скалы, рождались у нее дочери из камней и кристаллов: изумрудная Флора и аметистовая Аврора, стальная Афина и бронзовая Диана, бирюзовая Наяда и нефритовая Дриада, и многие другие. Так родилось их тридцать три.
А Творец Неназываемый приказал жить травам и деревьям, птицам и рыбам, жукам и бабочкам, робким маленьким зверюшкам и грозным хищникам. Он оживил гигантскую птицу Рох и морского Левиафана, прекрасных единорогов и гордых пегасов, кротких гипогрифов и хищных грифонов, и много еще другой живности, магической и обычной. И каждая из юных королев взяла под свое покровительство кого-то из тех, кто бродил по суше, летал в небе или плавал в воде.
А потом Творец Неназываемый принялся создавать народы и начал он с того, что населили леса эльфами, а небеса – феями.
И были эльфы гордыми и поклонялись королевам лишь из уважения к Творцу, и восхищались лишь жизнью, и не видели особой красоты даже в самых прекрасных камнях.
И были феи веселыми, и хоть могли прозреть всю красоту, как живого, так и неживого мира, но любили пошутить и над тем и над другим.
И никто из юных королев не смог подружиться ни с феями, ни с эльфами.
Много рас создал Творец Неназываемый, но одни поклонялись драконам, как божествам и боялись заговорить с ними, а другие не считали их выше себя и готовы были поспорить за первенство в мире. Только горные гномы смогли найти общий язык с Рожденными из камней, и королевы ушли из мира в глубину недр, чтобы лишь иногда пролететь в небесах и проверить, как поживают их подопечные.
А Моргана продолжала кружить над миром, созерцая его красоту, и беседуя с Великой Бездной. И вот однажды, взлетела она на самую высокую гору и увидела на ней сверкающую шапку льда. И едва лишь коснулась она ногами холодного камня, как узнала, что хранит он память всех времен существования этого мира, всю его боль и мудрость, радость и красоту.