Совсем другое дело – Генка. Маленький, хлесткий, с почти гуттаперчевым телом, непропорционально большим, много раз ломаным носом, копной соломенных волос, теперь уже припорошенных сединой, и вечно смеющимися серыми, лисьими какими-то глазами. Объективно Ким понимал, что Генка далеко не красавец. Но женщины таяли рядом с ним. Он совершенно потрясающе умел морочить им головы. Даже не морочить. Он честно каждый раз влюблялся. А они влюблялись в него. Но не за красоту же!
- Тебя Иоанн зовет, - прошептала Шурочка, останавливаясь почти вплотную.
- Иду, - ответил Ким и не сдвинулся с места. Девушка подняла на него глаза.
- Я боюсь, Ким.
- Я тоже, маленькая. Я тоже очень боюсь, - он ласково погладил девочку по голове.
- А Иоанн не боится.
- Боится. Просто не показывает. Нам сейчас всем страшно, - Ким вздохнул. Было очень трудно говорить правду этому бесхитростному существу, но врать ей он и вовсе не нашел в себе сил. - Но надо же что-то делать. Поэтому мы будем бояться, но все равно туда пойдем. Ради Генки. Ради Эммы.
- Хорошо, - прошептала Шурочка.
- Что?
- Что вы тоже боитесь.
- Что хорошего? – удивился Ким.
- Значит, я уже совсем как человек. Я думала, я боюсь потому, что жаба.
- Да нет, боишься-то ты, как раз, очень по-человечески, - вздохнул молодой человек. - Но поверь, страх – не лучшее, что в нас есть. А вот то, что вопреки ему мы пойдем к вышкам и будем делать то, что должны – это уже гораздо лучше.
- Я запомню.
- Молодец!
Ким мимолетно прижал к себе девушку, а потом направился в дом.
* * *
Добирались мы с эскортом. Два звена университетской охраны на метлах сопровождали ковер плотной полусферой.
Сначала доставили Юнону. Подружка обещала поторопиться, и мы договорились с охранниками, что они отгонят ковер к ее дому, а потом привезут ко мне. Мне очень хотелось перекинуться с ней хоть парой слов наедине, но времени было слишком мало.
Мое жилище по-прежнему осаждали журналисты. В тот экстремальный момент, когда надо было снять купол и вскрыть охранку, эскорт окружил меня так плотно, что неба над головой видно не было. Так что зря я опасалась снова нарваться на папарацци. При наличии заинтересованности в моей сохранности двух Советов добраться до меня посторонним стало просто не реально.
Бездна ворвалась в мои мысли сразу же, как только я коснулась заклинания. «Тебя ждет не очень приятный сюрприз, так что снова подними экраны. И помни: ни слова маменьке о том, что нашла отца. Ей пока рано об этом знать. Она нам с трезвой головой нужна. Слушайся Акву, она хорошая девочка и знает, что делает. Не ссорься с Винченцо, постарайся завоевать его доверие. Пусть Юнона поможет. У нее получится». «Уже поняла! - огрызнулась я: - По существу замечания будут?». «Научись слушать, Эмма! – тон Великой и Всезнающей резко стал суровым, и я невольно сжалась. Но Бездна вдруг вполне дружелюбно добавила: - Потом поболтаем, время еще появится», - и отключилась.
Интересно, что мне такого колдовать придется, что время поболтать с ней образуется? Что-то она мудрит. И вообще, столько наставлений, а ничего конкретного. На фига, спрашивается, нам такая толпа на Печальном? Чем они все так необходимы? Отдала директивы и смылась в свое молчание. И никаких объяснений. А у меня, как назло, ни минуты свободной, чтобы сесть и подумать, как следует. Нончика, что ли озаботить? Но и с ней наедине даже парой фраз не перекинуться. Мало мне было разборок в университете, так и дома, судя по всему, маменька с эльфом обосновались. И ведь мне теперь от родительницы не избавиться до самого места назначения. А уж какую прослушку моя матушка наводить умеет! Не удивлюсь, если даже телепатическую. Вот будет весело, если она наши беседы с Великой и Всезнающей подслушает. Спросить бы, да только когда? Как бы поздно не оказалось.
В таких мрачных размышлениях я пересекла порог своего дома. Ментальное давление я ощутила сразу же. Щиты не дрогнули. Что ж, здесь обстановка не официальная, вот Зиндинандаэль и развернулся. И что он такое из моих мозгов вытащить пытается? Может пожаловаться маменьке? Хотя, она же чувствует ментальную магию, если бы не одобряла, уже пресекла бы.