Модельного роста, миниатюрная, поджарая, будто изготовленная в музей по спец заказу, Патриция знала, сколько этот заказ стоит. Её юность имела имя, номер и профессию: Вика, косметолог.
Обойтись без юности было нельзя. Юность нуждалась в постоянном вложении средств. Для получения средств, опять же, требовалась юность. Такой вот замкнутый круг.
Пэт предпочла бы забыть свой возраст, но путане и плясунье о нём забыть не дадут.
Пэт предпочла бы не получать приветов из прошлой жизни, в городе на Дону. Не улыбаться с грустью на кличку "Отличница" и, тем более, "Пятёрка в час". Её слабость к учителю информатики, молодому, старше неё ровно на статью, в один злополучный день стала известна всей школе.
Первый, и далеко не последний мужчина, чья жизнь сложилась бы лучшим образом, не приглянись он, на свою беду, однажды ей.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Больше десяти она танцевала. За неё били друг другу морды. Как-то даже стрелялись. Налётом цинизма, точно ржавчиной, покрылось её отношение к драме: привычка тупит любой нож. А того мальчишку в прямоугольных очках, с мягкими русыми волосами и жёсткими пальцами она помнила. (У каждого из нас есть некто, неподвластный ни времени, ни пространству: первый ожог.) Как присылала ему фото из-под юбки. Как они душили друг друга далеко от класса, иступлённо, задействуя ногти и зубы, и не глядели друг на друга в нём. Как впереди зияла пропасть, чем хочешь, тем и разукрась, а она не выбирала цвет, радуга нравилась ей полностью. Как ползла за отцом, держа его за ногу, рыдая, и умоляла забрать заявление. Отец, известный в городе человек, оттолкнул её, обозвав шлюхой. Суд состоялся. Репутация их семьи сохранилась. После случившегося дочь видных родителей подрабатывала официанткой, няней, моделью для каталогов одежды, перестав готовиться к поступлению, не общаясь ни с кем. В Петербург она уехала на свои деньги. Номера родственников, узнав голос, сразу ставила в чёрный список.
Когда взрослеешь, расчёт вытесняет сантименты куда-то вглубь, с каждым годом – дальше. Плёнка катаракты задёргивает старческие глаза. Уникальность чувства уступает место зрелому сравнению их, чувств, между собой и с доводами рассудка. Решающее слово остаётся за последним. Самая ненадёжная, из всех, опора – не деньги, не знания. Другие люди.
Юна знала про Пэт многое. Больше прочих, и уж, конечно, больше её нефтяника. Знала, что ей снятся кошмары со стекающим лицом, клопами в дешёвом хостеле, парой сотен бывших в полосатых робах и их местью ей. За то, что она – это она. За красивые глазки.
***
РАЙОН: ШУШАРЫ. ПУНКТ ОТПРАВЛЕНИЯ: ОТКРЫТАЯ ДВЕРЦА "СУБАРУ". ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ: ВЫСОТНАЯ НОВОСТРОЙКА. КАК ДОБРАТЬСЯ: ПЕШКОМ, ДЕСЯТЬ МЕТРОВ. ДВУХКОМНАТНАЯ КВАРТИРА НА ДЕСЯТОМ ЭТАЖЕ, В ПАСТЕЛЬНЫХ ТОНАХ, С ХОРОШИМ РЕМОНТОМ. ВИД НА КАД И ПРАВОСЛАВНУЮ ЦЕРКОВЬ.
По автомагистрали с шумом неслись машины. Ряды окон стремились в облака.
Самое высокое здание в окрестностях строилось с вложением её средств. Пара гнёздышек там, где холодно, сменились на один моноблок тут, где отнюдь не теплее. Ясное дело, никаким разменом и близко не пахло. Зато пахло, прямо-таки разило, убитыми коленями и чьей-то непролитой спермой. За хлопотами переезда про благодарность забыли. С тех пор она так и не появилась, благодарность, из-за шкафа с постельным бельем. Раньше это задевало. Теперь нет.
В городе, где они жили, хозяйничала радиация.
«Оставаясь неподвижной, ось приводит мир в движение», – мысль застряла в её голове и проигрывалась там на все лады. Не самая умная фраза, но получше остальных, что могли бы пристать к сонному человеку. Юна расплатилась с водителем и вышла из тепла. Её подколачивало, непонятно, от чего больше: лихорадки или пережитых впечатлений. Первое объяснение отличалось правдоподобием. Второе подходило ей больше. Она запретила себе болеть.
Консьержка дремала в своей каморке, за стеклом, перед телевизором. Ведущая бойко перечисляла происшествия непришедшего дня. Девушка тихо прошла к лифтам. Нажала кнопку вызова. Это не было её домом, но считалось им. Элитный комплекс с высокими потолками, просторными коридорами, тяжелыми дверями, проглотил их, её и её мысль, чтобы вознести наверх. Надписи улыбались ей вслед, когда она вышла из кабины.
Входя в квартиру, Волкова сразу столкнулась с прищуром старшей. Самой старшей. Лицом к лицу.
– Смотри, Лия, кто почтил нас своим вниманием! – бабушка прозвенела, как упавшая вилка. Дверь закрылась бесшумно. Повернулся замок. Мать одной, дочь другой, Цецилия не отозвалась. Видимо, была в наушниках. – Заходи. Позавтракаешь с нами?