– Петр Петрович! Дорогой, вы мой человек! – Профессор Виноградов подскочил со стула. – Извините великодушно и не обижайтесь! И даже в мыслях не думал о вас плохо! Можете проверить, прямо сию минуту!
– Поверю на слово, Владимир Никитич, – улыбнулся оснаб. – Не думайте о нас, Мозголомах, плохого. Бывает, конечно, что попадается всякий сброд, но хороших-то людей все равно больше!
– Так вы не обиделись, Петр Петрович? – Виноградов положил руку оснабу на плечо и заглянул в его глаза.
– На обиженных воду возят! – Озвучил старую и всем известную истину Петров. – Не мальчишки, чай. Только вот сложившихся между нами теплых отношений мне было бы несомненно жаль…
– Петр Петрович? – Виноградов протянул командиру свою раскрытую ладонь. – Умеете вы так… исподволь… Мир?
– Конечно мир! – Тепло улыбнулся оснаб, пожимая руку профессору. – Если Хоттабыча вовсе и не обязательно держать под вашим наблюдением, тогда я его забираю?
– Да, мое наблюдение Гассану Хоттабовичу не требуется, – ответил Владимир Никитич. – Все, что в моих силах, я для него уже сделал.
– Хоттабыч, – окликнул меня командир, – ты пока тут готовься: мойся, бройся, одним словом. А я за одеждой смотаюсь. От твоей курсантской гимнастерки только обгоревшие дыры и да клочки остались.
– Так дотянулся-таки до меня тот комиссар? – спросил я. – А то я в запале и не почувствовал ничего.
– Если бы он, как ты говоришь, дотянулся бы – от тебя тоже бы одни обгоревшие дыры, да клочки… Да и тех бы, наверное, не осталось – горстка пепла и все дела! Абы кому комиссарские звания направо и налево не раздают!
– Вот, знаешь, что, Петр Петрович? – произнес я в сомнении.
– Что? – оснаб подошел поближе к моей кровати, чтобы я горло особо не напрягал. А то, после долгой беседы, голос мой слегка подсел.
– Смотрю я на ваш мир и одного не понимаю, почему некоторые руководящие посты лишь сильные занимают?
– И чего здесь непонятного? – удивился оснаб. – Это же Сила!
– А того – что должны бы не сильные руководить, а умные… Вот и в нашем мире, зачастую, так же было… – печально закончил я. – А еще чаще – прослоечка, что без мыла везде влезет и которая обычно между умными и красивыми… вернее сильными…
– Ну, так-то ты тоже прав, старина, – согласился со мной оснаб. – И у нас этих, которые без мыла, хватает! Но и Сила тоже нужна! Кто будет слушать умного, но слабого? Вот такая дилемма на самом деле: необходим равновесный баланс между умом и силой. Только, где ж его взять? Наши миры на самом деле очень схожи, Хоттабыч. И даже больше, чем ты это можешь предположить.
– Так я убил его? – Мой голос совсем осип. – Ну, того комиссара? А остальные? Выжили? Надюшка, Зоя, Шапкин… – Я замолчал: ведь если они погибли, пережить смерть знакомых тебе людей… Да что там говорить, кое-кто из них, за эти неполные два дня стал мне очень близок!
– А ты совсем ничего не помнишь? – поинтересовался Петров.
Профессор Виноградов тоже с интересом прислушивался. Ему, похоже, мои воспоминания интересны сугубо с практической точки зрения, с медицинской, то есть.
– После того, как комиссар, меня поджарить решил – вообще ничего! – признался я. – Сплошная «белая» пелена!
– Расслабься, Хоттабыч! Живы твои недоросли! – Обрадовал меня Петр Петрович. – Все, до единого! Никто даже царапины не получил! А Надюшка твоя, так все пороги у начальника училища генерал-майора Младенцева оббила! Требует немедленной встречи с тобой – поблагодарить за спасение жаждет.
– Фух! – В который раз за день я облегченно выдохнул. – Слава Богу, живы! А чего со мной-то приключилось?
– Гасан Хоттабович, запамятовали? – спросил Виноградов, продолжая внимательно наблюдать за моими реакциями. – Инсульт с вами случился, дорогуша моя. Кровоизлияние в мозг. За счет этого некоторые отделы, отвечающие за хранение информации, пострадали. Отсюда и провалы в памяти. Структуру мозга я вам восстановил, а вот память, любезный вы мой, восстановить не в состоянии. – И он виновато развел руками. – Да и никто, думаю, из нашего брата-Медика, не в состоянии.
– А с чего меня, вообще, инсультом-то накрыло? – Я продолжил выяснять обстоятельства своей инициации, о которой ничегошеньки не помнил.