— Нет, это не Орденский замок, — подтвердил мои, уже вполне себе оформившиеся опасения, азиат. — Я не понимаю… — продолжая вращать головой по сторонам, неуверенно произнес диверсант. — Как так могло получиться? Артефакт никогда не сбоил… Мои братья используют его уже не одно столетие…
— Ну, и на старуху бывает проруха! — Выдал я древнюю, как мир, философскую мыслю. — Только чего делать будем, Понедельник?
— Вторник, — вновь поправил меня азиат.
— Не-е-е, врешь — Понедельник! — мотнул я головой. — Потому что с тобой сплошные, сука, проблемы! А понедельник как раз — день тяжелый! — Продолжал я отжигать не по-детски. — Ладно, братцы, хорош балдеть! Нужно решать, как будем выбираться из этой жопы! Кстати, неделька, у тебя пожрать есть чего? А то жрать охота! А в тюрьме сейчас ужин — макароны[17]…
— Какие, нахрен, макароны, Хоттабыч? — Не сдержался даже оснаб, не вкурив моего прикола. — Ты ж эту тюрьму, можно сказать, своими руками в преисподнюю низверг! Вместе со всеми макаронами и поварами!
— О, ес-ес, ОБХС! — Сиплым голосом Хмыря в исполнении Георгия Вицина, произнес я по-русски, хлопнув себя по ляжкам. — Запамятовал, командир! — вновь перешел я на немецкий. — Совсем никакой памяти не осталось! — Добавил я, рассмотрев округлившиеся глаза оберштурмбанфюрера. — А ты чего на меня так вылупился, отец родной? — Решил подколоть я фрица. — На мне узоров нету, и цветы не растут[18]! А старикам свойственно постоянно все забывать! Старость — не радость!
— Oh, mein Gott[19]! — не в силах поверить в происходящее, воскликнул Хартман. — Он что, действительно не помнит, что сотворил такое?.. Да он же, походя, уничтожил массу народа… целый город… не оставив от него даже камня на камне!
— А тебя это сильно волнует, Робка? — Вот чего не ожидал от фрица, так это подобных розовых солей. Странный он какой-то для настоящего нацика. Это ведь он, а не я, должен в хрен никого, кроме настоящих арийцев, не ставить. А оно вона че, Михалыч! Только мне не с руки тут с ним политесы разводить — нас с оснабом в Рейхе должны с распростертыми объятиями встретить. Чтобы ни один, падла, фашистский комар, даже носу не подточил! — Ты лучше свои нервишки побереги, — «посоветовал» я между делом Хартману, — еще пригодятся! А за людишек Абаканских не переживай — дрянь были людишки! Убийцы, ворье, проходимцы всякие, даром, что Осененные! Там на каждом встречном-поперечном пробы было негде ставить! Так что я всем по справедливости подарочков отвесил. В общем, не кашляй, Робка! Не бери в голову, бери в плечи — здоровее будешь!
А немчик-то прямо прифигел от моей эмоциональной «агитки», только продолжал рот разевать, да глазки пучить. Пусть его, может, мозги немного на место встанут, в следующий раз думать будет, что творить, да что говорить! В смерти того же Вревского, он, хоть и косвенно, но все-таки виноват. Мне предателя не жалко, но не выстрели он тогда, может и выжил бы, падла, пока я сам его не придушил…
Когда я, наконец, заткнул свой словесный понос, в костяной пещере воцарилась гнетущая тишина, только гудело жаркое пламя в больших чашах возле опустевшего трона. Даже оснаб молчал, не зная, что сказать по этому поводу. Остапа, похоже, в очередной раз понесло. Надо немного гаечку-то подкрутить, а то раздухарился, старый пердун! Перья распушил, словно петух гамбургский! Похоже на «опьянение Силой», как мне однажды поведал профессор Виноградов. Бывает так, говаривал он, что после очень серьезного и одномоментного Силового выплеска, «откат» по мозгам дубасит, почище опиумной настойки! Вот, похоже, я его и словил. Одно радует, что это не старческая моча мне в голову бьет!
— Жрать есть, но мало… — Первым из молчаливого ступора вышел азиат, но лишь затем, чтобы впасть, в очередной «экстаз». — Мама дорогая! — на чистом русском воскликнул тибетец, взгляд которого, наконец, сфокусировался на «поверженной» мумии великана, лежащей на боку рядом со своим троном. Надо же, как в роль вжился, говнюк! Ночью разбуди, вопрос задай, так он и тогда, пожалуй, чисто по-русски тебя матом пошлет. Можно только позавидовать такому профессионализму, несмотря на то, что это враг. — Настоящий Дайтьи[20]!
— Кто? — одновременно вопросительно воскликнули мы с командиром. Только Хартман промолчал, поскольку в русском он вообще ни в зуб ногой. Но слушал он очень внимательно.
— Вы называете их Асурами, — пояснил Мимар с благоговеющим придыханием. — Это просто чудо какое-то, что мы сюда попали…
17
Цитата из советской кинокомедии «Джентльмены удачи». Реж. А. Серый, «Мосфильм», 1971 г.
18
Цитата мошенника Жоржа Милославского из советской фантастической кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию» по мотивам пьесы М. Булгакова «Иван Васильевич». Реж. Л. Гайдай, 1973 г.
20
Дайтьи — в индуизме низшие божества, называющиеся так же демонами, титанами, полубогами, антибогами, гигантами.