Сын Красного Вождя обернулся на мгновение, а после закрыл книгу, заблаговременно заложив её закладкой.
— А там вечер? — произнес он вместо приветствия с явно различимой тоской в голосе. — У то у меня тут со временем сплошная беда… Оно такое, каким я пожелаю его видеть… Если хочу день — будет день, если ночь — ночь… В результате такой вот оказии, совершенно потерялся… — тихо добавил он.
— В реальности вечер, — ответил фон Эрлингер, проходя в комнату. — Разрешите представиться: профессор «Аненербе», руководитель отделения исследований оккультных наук, барон Иоахим фон Эрлингер! — Он повернулся лицом к Якову и вежливо наклонил голову в приветствии. — К вашим услугам!
О своем звании штандартенфюрера СС он решил, на всякий случай, «вежливо» умолчать, во избежание агрессии со стороны пленного офицера Красной Армии. Не дождавшись от Якова ответа, он присел. Кожаная обшивка массивного дивана довольно натурально заскрипела. И вообще, все вокруг совсем не походило на иллюзию, слепленную на скорую руку. Все добротно и натурально. И если не знать, что ты находишься в Ментальном Пространстве — очень легко перепутать с настоящим миром. А если еще учесть, что у Якова Джугашвили совсем отсутствует соответствующий Дар, то перед русскими специалистами можно и «шляпу снять» — она ведь даже над запахами заморочились! Аромат кожи профессор тоже уловил, и он был именно таким, каким и должен быть. В воздухе неуловимо пахло пылью и сапожным кремом, словно Яков не так давно начищал свои сапоги. Похоже, что русские Силовики-Мозголомы, ставившие сыну Красного Вождя эту Магическую Ментальную Защиту, продумали всё до мелочей. Ведь все эти на первый взгляд мелкие и незначительные, нюансы, в десятки раз повышают шансы не съехать с катушек «забаррикадировавшемуся» в Ментальном Пространстве Сознанию. Сам профессор дорого бы дал, чтобы научиться создавать такие вот уютные закутки в мозгах далеких от Менталистики Магов, подобных Якову. Да к нему бы в очередь записывались высокопоставленные командующие Вермахта, чтобы, не дай Бог, при попадании в плен не выдать военные секреты, рискуя полным выжиганием собственных мозгов.
— А год? — наконец, вновь заговорил Яков. — Сорок второй уже наступил?
Барон, являющийся сильным Менталистом, легко ощутил внутреннее напряжение собеседника, которое тот даже не стал скрывать.
— Сейчас в реальности — лето сорок третьего года, — сообщил профессор Якову совершенную и незамутненную правду, причем в этом вопросе он постарался раскрыться как можно доступнее, чтобы и пленник это тоже осознал.
— Неужели… я здесь так долго? — с изумлением, но как-то слегка отрешенно, произнес Яков.
— Похоже, что вы действительно потерялись во времени, — как можно радушнее произнес фон Эрлингер. — Не хотите вернуться обратно, герр Яков? — предложил барон, решив, а почему бы не попробовать с первых минут «взять быка за рога»?
— Даже если бы я решился на такой шаг, — печально усмехнулся старший лейтенант, — я не знаю, как это работает… Отец не потрудился поставить меня в известность об установке подобной Защиты! Я узнал об этом, только попав сюда… — Он развел руки в стороны, словно пытаясь объять свой «кабинет».
«Даже так?» — Задействуя «второй» поток сознания (поскольку на «первом» сейчас и происходила «беседа» с закрытым Защитой сознанием Якова), размышлял профессор. — «Умно! Субъект воздействия даже и не знал о наличие у него Ментальной Защиты! Что ж, это вполне в духе Сталина. Надо попробовать сыграть и на этом факте. Разбередить обиду на отца, за проявленное недоверие к сыну. После долго пребывания в безвременье и одиночестве, она не могла не проявиться…»
— Возможно, что я смогу вам помочь вам в этой беде, мой друг! — с чрезмерным оптимизмом воскликнул штандартенфюрер. — Вам нужно только согласиться на сотрудничество с нами — и в ближайшее время вы будете абсолютно свободны! И сможете вдохнуть полной грудью настоящий воздух…
— А кто вам сказал, что я в беде, и мне нужна ваша помощь, любезный? — грубо перебил профессора Яков, и его глаза натурально сверкнули в полумраке. — Меня полностью устраивает мое положение, и я безмерно благодарен отцу, что он обо мне позаботился! Пусть даже и так… Но этим он избавил меня от унижений вражеского плена! Вы можете уничтожить мое тело, а вместе с ним и меня — но я ничем не смогу навредить ни моей стране, ни моему отцу! И да, не забывайтесь, барон, я вам не друг! Мы с вами — заклятые враги! И таковыми останемся!
«Der stumpfeBastard! — Внутри штандартенфюрера все клокотало, но он, пусть и с трудом, но подавил приступ гнева. — EristsosturwieseinVater[18]!»