Да еще ни о какой стерильности здесь явно не знали, и даже не догадывались. Посередине избы, даже не разделенной перегородками, стояла основательно закопченная печь. Некогда побеленная, теперь она представляла собой жуткое сооружение, сплошь покрытое черными пятнами сажи. И если бы не труба, исчезающая в таком же закопченном бревенчатом потолке, я бы подумал, что здесь топят «по-черному».
Вокруг печи вдоль стен располагались узкие лежанки, заваленные каким-то скомканным грязным бельем. Лежанки оказались лишь ненамного шире обычных массивных лавок, что были установлены возле стола. Одна лежанка была занята неподвижным человеческим телом, перевязанным в районе живота и груди напитавшимися кровью тряпками.
Вглядевшись в зеленовато-бледное лицо раненного человека, я легко признал Молчана — брата-близнеца Нечая, сместившего тивуна и, по всей видимости, узурпировавшего власть в городище. Судя по внешнему виду Молчана, по обилию крови, пропитавшей небрежно наложенную повяку и по видимому отсутствию дыхания — он был очень плох, если, вообще его можно еще считать жильцом.
Не знаю, смогу ли я, даже при наличии Силы, вытащить этого бедолагу из костлявых объятий Смерти? Далеко не факт — слишком уж погано он выглядел! Для начала, нужно было хотя бы точно оценить его состояние. А для этого тоже нужна Энергия. А вот найдем ли мы её здесь — далеко не факт!
— Молчан! — воскликнула Василинка, бросаясь к телу. — Что же это делается-то… — По обыкновению завела она обычную женскую «шарманку» с потоком слез, соплей и всего прочего, совершенно не относящегося к делу.
Я же прямым ходом пошел к столу, сплошь засыпанному крошками, заваленному какими-то недоеденными кусками и тарелками с остатками засохшей каши, за которым успел заметить маленького, какого-то тощего до крайности, да еще и плюгавого мужичка. Голова местного эскулапа покоилась на столе в луже какой-то липкой дряни, блестящей в свете масляной лампы. Рядом стоял откупоренный кувшин из которого разило кислым запахом дешевой бормотухи и валялась перевернутая кружка.
Лекарь же, если это слово можно было применять к этому мерзкому человечку, абсолютно насрав на «пациента», явно прибывающего на последнем издыхании, сладко посапывал в алкогольном угаре, пуская пузыри и орошая стол клейкими липкими слюнями, что стекали из уголка рта. Я даже плечами передернул от этой мерзкой картинки, открывшейся моему взору.
Мне до жути захотелось прибить этого засранца, чтобы остальным, пришедшим на его место, неповадно было так своими обязанностями манкировать! Но для начала нужно было выяснить, остался ли у него хотя бы небольшой запас Силы в Кристаллах-Накопителях, выделяемых казной городища этой гребаной богадельне.
— Опять нажрался, скотина! — Вновь первым среагировал пацан, подскочив к эскулапу.
— Не в первый раз с ним токое? — полюбопытствовал я для проформы, хотя, в принципе, мне и так было понятно, что не впервой.
— Он постоянно навеселе! — ожидаемо ответил пацан, схватив пьянчугу за плечо и сильно его встряхнув. — Проснись, Малыга[26]!
— И-и-и… — обильно пустив слюну, просипел Лекарь. — Отвалите, супостаты! Видите, не до вас сейчас… — И Малыга вновь захрапел, еще обильнее пуская пузыри.
— Первуша! Дедунь! — Донесся голос Василинки от лавки больного. — Дядьке Молчану совсем плохо! Я даже дыхание его уловить не могу!
— Первуха, — переиначив имя парнишки на свой лад (А что? Он прям один в один Петруха из «Белого солнца пустыни»), — рапорядился я, — растрясай пока этого говнюка! А я погляжу, как там Молчан себя чувствует, — произнес я, перемещаясь к лежанке раненного мужика.
— Тихо! — попросил я шмыгающую девчушку, наклонившись над телом, и приложив руку к шее Молчана.
Поместив указательный и средний пальцы в полость между дыхательным горлом и большой мышцей, я сосредоточился, пытаясь нащупать биение пульса. Кожа бедолаги была холодной и липкой от выступившего пота. Как я ни старался, почувствовать пульс мне так и не удалось. Видимо, дела у бедолаги были совсем швах! Если он вообще еще живой.
Если с пульсом не задалось, можно было еще попробовать уловить его дыхание. Только мне нужно было стеклышко, зеркало, либо железка какая, только желательно холодная и хорошо отполированная. Мой взгляд зацепился за ножны с мечом, висевшие на поясе Молчана, и которые никто не удосужился с него снять, даже этот горе-Лекарь!
Я ухватил меч за рукоятку, обмотанную сыромятной кожей, удобно заскочившую мне в ладонь, и с тихим шелестом вынул его из ножен. Полюбоваться своим отражением в начищенной до зеркально блеска полосе металла мне не дала девчушка, охнув от испуга.
— Деда Гасан, ты чего? — прошептала Василинка, смотря на меня широко раскрытыми немигающими глазами, красными от слез. — Не надо, не убивай Малыгу! — искренне попросила она. — Он, хоть и гад, но не заслужил такой участи!
— А, вот ты о чем? — Удивленно качнул я головой. — Этого пьянчугу, конечно, пришибить бы не помешало, но я об этом даже не думал.
— А меч зачем вытащил, деда? — не отставала от меня девчушка, все еще опасаясь, что отрублю к хренам тупую лекарскую башку.
— Надо узнать, жив еще Молчан или нет? — произнес я.
— А меч зачем? — до сих пор не понимала моих действий девушка.
— Смотри, — произнес я, поднося острое лезвие к своим губам и дыша на полосу полированного и холодного метала. — Видишь, от дыхания запотело? — Показал я Василинке сконденсировавшиеся на холодном металле капельки воды. — Так и с ним будет! — Я указал на неподвижную тело Молчана.
— Можно, я посмотрю? — попросила девчушка, протягивая руку.
— Валяй! — Я согласно вложил рукоять меча в её ладонь, а сам отправился «проведать» синего Лекаря, над которым продолжал колдовать Первуха. — Только внимательно смотри, Василинка! — предупредил я девушку. — Не пропусти! Дыхание может оказаться совсем слабеньким!
— Хорошо, деда! — отозвалась девушка, ревностно приступая к выполнению новой задачи.
Ну, а мне нужно было срочно привести во вменяемое состояние нашего горе-Лекаря, поскольку у пацана реанимировать это упитое вусмерть тело абсолютно не получалось. И церемониться с этим прожженным алкашом я не собирался. Еще только зайдя в дом, на лавке возле входа я успел заметить небольшую кадушку с водой. Вот её-то я и собирался использовать в качестве своего первого аргумента.
Вернувшись к входным дверям, я попробовал воду рукой — ледяная, видимо не так давно из глубокого колодца. Это хорошо, просто здорово! Потом я присел, обнял кадушку двумя руками и, крякнув, оторвал её от лавки. Кадушка, хоть и была небольшой — ведра на три-четыре, но вместе с водой весила весьма преизрядно.
«Только бы спину не сорвать!» — по давней привычке подумал я, напрочь забыв о собственной ускоренной регенерации, для которой не нужна была никакая Сила — способность действовала на внутренних резервах организма, как и Магическое Зрение.
Я тащил кадушку на подрагивающих ногах к столу, когда Василинка испустила радостный вопль:
— Дышит! Деда, он дышит!
Гребаный парадонтоз! Да я от неожиданности даже воду из дрогнувшей в руках кадушки по всему полу расплескал. Но, слава Богу, хоть не всю — для моих целей нормально осталось.
— Рад за него, внучка, — ворчливо ответил я. — Только в следующий раз под руку так не ори! — предупредил я Василинку. — А то старенький дедушка от такого вопля и преставиться сможет!
— Ой, простите, деда Гасан! — повинилась девчушка. — Это я от радости!
— Да понял, что не от горя! — Отмахнулся я девушки. — Первуха, надо срочно вытрясти из этого тела хоть один Кристалл с Энергией! Иначе, можем не успеть…
Подойдя к столу и нависнув над Лекарем, продолжающим спать и пьяно причмокивать губешками, я опрокинул на его голову часть ледяной воды из кадушки. Холодная влага произвела просто животворящий эффект на ранее не поддающиеся никакому воздействию тело. Мужичонка вдруг активно засучил руками и ногами, пытаясь уклониться от мощной струй, льющейся на него сверху. Он, словно рыба вытащенная из привычной среды обитания, открывал и закрывал рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Но я лил воду целенаправленно, отрезав его от такого доступного ранее кислорода. Наконец, ничего не соображающий Лекарь вскочил на ноги и, треснувшись макушкой о край пустеющей бадьи, вновь рухнул грудью на стол.