Я без возражений вновь уселся на заднее сиденье. Рядом — товарищ оснаб, впереди два мордоворота в штатском, один из которых за рулем. А когда отъехали от самолета, сзади и спереди пристроились еще две «Эмки». С эскортом, похоже, прокатимся. Не иначе, высоко оценили меня товарищи… Хотя, было б с чего. Если и есть у меня энта неведомая Сила за душой, то, как её пользовать-то? Я ить теперь, как та обезьяна с гранатой — и самому бы не убиться, да и других по-дурости в расход не пустить, как капитана Рогова…
— О чем задумался, товарищ Старик? — выдернул меня «из кокона» наружу Петр Петрович.
— Да вот думаю, что не помер — уже хорошо! — признался я. — А что дальше — сплошные потемки. Е просветишь на этот счет, товарищ оснаб? Хочется успеть какую-никакую пользу еще принести. Ну, пока опять на тот свет не призвали, — я хрипло хохотнул. Ведь от того призыва, сам знаешь, не отвертеться, не откосить…
— Не прибедняйся, товарищ Старик, — на этот раз усмехнулся уже Петр Петрович, — получилось же у тебя один раз от Старухи убежать? Получилось! Таким достижением у нас никто похвастать не может! Так что крепись, Илья Данилович, слишком ценный ты для страны товарищ!
— Я бы рад, — развел я подрагивающими руками, — только годы мои не те — давят, мочи нет! — Я реально чувствовал, как меня растрясло — поясница стала колом, теперь и нормально разогнуться не смогу. — Я и из машины-то сейчас самостоятельно выйти не смогу, — признался я командиру, — заклинило спину… Радикулит, будь он неладен! Грыжи, протрузии и прочие болячки. На кладбище мне лет двадцать как прогулы ставят. Пора мне «со святыми упокой»…
— Не спеши, на кладбище всегда успеется! — оптимистически заявил оснаб. — Мы тебя сейчас к Кремлевским эскулапам доставим, а они кого хошь враз на ноги поставят!
— Поживем — увидим, товарищ командир, — произнес я, уставившись в пролетающие за окном столичные виды.
Да, такой Москву я и забывать начал, хоть и прожил здесь почти всю жизнь. Резало глаз практическое отсутствие транспорта, и вездесущих дорожных заторов, ухо подсознательно ожидало шума непрекращающегося гудение клаксонов. Нет кричащих вывесок, навязчивых реклам и «елочной» иллюминации. Время небоскребов Москва-Сити еще где-то там, далеко за границей временного горизонта. Да и сама столица в этот небезопасный военный период старалась быть как можно более серой и незаметной: даже купола церквей сменили цвет, а на рубиновые Кремлевские звезды надеты чехлы. Мавзолей на Красной площади было не узнать, как, впрочем, и саму площадь, застроенную псевдо-домами. Даже на Москве реке были расположены баржи с постройками, имитирующими объекты недвижимости. Оно и понятно, здесь главное — сбить с толку пилотов вражеских бомбардировщиков. Не дать им легко обнаружить и повести прицельную бомбардировку самого сердца страны. Но, как я знал из своего прошлого, бомбы нет-нет, да и залетали на территорию Кремля. Однажды бомба попала в Большой Кремлевский дворец, пробила крышу и потолок Георгиевского зала, упала на паркет и, к большому счастью, не взорвалась. Если бы произошел взрыв, то Благовещенский собор и часть Большого Кремлевского дворца с Георгиевским залом превратились бы в руины.
Конечно, главный объект Московского Кремля, на который нацелены все экипажи немецких самолетов, — корпус № 1, где работал… вернее работает Сталин. Но в моей реальности попасть в него немцам так и не удастся. Лишь одна из бомб разрушит здание рядом. Это, кстати, будет самым серьезным разрушением в Кремле с самым большим количеством жертв, если правильно все помню. Память-то у меня тоже того, серьезно устаревшая. Вроде бы в Арсенал бомба попала, разрушив чуть не треть здания. Погибло тридцать человек, а из них тринадцать вообще не нашли. Ну и раненых с полсотни…
— Приехали, товарищ Старик, — сообщил оснаб, когда мы прокатили сквозь патруль на Спасских воротах и въехали на территорию Кремля, — тут у нас небольшая амбулатория для руководящих товарищей расположена. И дежурный Медик вас сегодня обязательно осмотрит.
Когда автомобиль затормозил у одного из зданий, я ожидаемо не смог выйти из салона на улицу — спину так прихватило, что хоть волком вой. Пока оснаб с водителем пытались меня эвакуировать из салона, второй охранник успел пригнать двух солдатиков с носилками, которые и должны были меня затащить внутрь так называемой «амбулатории».