— Действительно, Гасан Хоттабович, — подключилась к подружке Нефедова, отодвинув опустевшую миску, — зачем нам какого-то фрица слушать? Нам их бить, как следует, нужно!
— Эх, молодо-зелено! — вновь по-старчески забрюзжал я. — Умных людей, к примеру, и послушать хоть разок, да на ус намотать — совсем не зазорно! А кто он там: немец, аль король — вообще дело десятое! А Фридриха вообще называли «королем солдат» — так что с военными проблемами он был знаком совсем не понаслышке!
После завтрака оставалось совсем немного времени до начала занятий. Я лишь успел скинуть в казарме бритвенные принадлежности, которые не успел занести утром и «вооружился» химическим карандашом и тетрадкой, которые мне выдал все тот же начхоз Пасичник. Вдруг какую дельную мысль услышу — так и записать будет не грех. Глядишь, где в жизни и пригодится. Однако, судя по названию единственного на сегодняшний день предмета — «История Силового дела», практикой здесь и не пахнет. Но, матчасть, как говориться, нужно изучать со всех сторон! И история здесь абсолютно не повредит! Как говориться, знать истоки предмета — это учиться будущей «профессии» настоящим образом.
Уже через несколько минут все наше отделение расселось за партами в чистеньком учебном классе, расположенном по соседству с казармой. Расселись все по одному — мест хватало. Так-то нас, будущих Силовиков, совсем не густо — полтора десятка душ на весь взвод. А судя по величине класса, здесь вполне могло разместиться и в два, а то ив три раза больше слушателей. Я, по слабости зрения, занял первую парту, напротив доски. Пусть и подогнал мне товарищ оснаб мощные «окуляры», а прекрасная Медичка Аннушка немного поправила слабое зрение и подлечила катаракту, видел я до сих пор так себе. Так что первая парта — самое оно.
Рядом со мной, на соседней парте первого ряда расположились девчонки — Надюшка с Зоей. Абросимова уже немного отошла от моего «леденящего душу» примера о выживании, но её немного смазливая мордашка до сих пор отливала зеленцой. А ведь это была всего лишь красочная байка старого деда! Не приведи Господь ей на деле испытать эти «щекотливые» ощущения! Помрет ведь с голодухи, голуба…
Сразу за мной расположился Тимофей Шапкин — прибивается потихоньку паренек к нашей компании. Пацан, вроде, правильный — не из этих оболтусов-подпевал Варфоломеева, и если с ним поработать, как следует, может, какой-никакой, а толк выйти. Я-то все прекрасно вижу — глаз-то давно наметан!
Ну, а веселая гоп-компания Кольки Варфоломеева, расположилась на «Камчатке», оккупировав последние парты. Они громко шушукались, отпуская сальные шуточки в адрес девчонок. И меня, естественно, не забывая. Я на это спокойно реагировал, на провокации не велся, не позволяя взять чувствам над собой верх. Хотя с удовольствием всыпал бы этим молокососам ремня! Да так чтобы сидеть на жопе спокойно не могли! А вот девчонки не выдерживали особо извращенных «нападок», особенно Надюшка, которая время от времени оборачивалась и грозила малолетним ушлепкам маленьким крепким кулачком.
Но вот, наконец, в класс зашел преподаватель — сухонький невысокий старичок в больших круглых очках с мощными диоптриями. Отчего его глаза, сильно увеличенные линзами, расплылись, казалось, на пол-лица. Прическа моего «коллеги» по возрасту пребывала в полнейшем беспорядке, словно он совсем не заботился о своих седых жиденьких волосенках. Мятый кургузенький костюм-тройка неопрятно топорщился на его костлявой фигуре, придавая старичку слегка нелепый вид этакого «профессора кислых щей» немного не от мира сего.
— Взвод, встать! — при появлении препода зычно скомандовал Шапкин, произведенный в дежурного несколько минут назад старшим наставником Болдырем.
С шумом и грохотом отодвигаемых стульев взвод поднялся, приветствуя учителя.
— Здравствуйте, ребята! — умильно улыбнулся историк. — Садитесь-садитесь — в ногах правды нет!
Курсанты вернулись на места, с интересом поглядывая на старичка, раскрывшего большой «гроссбух», по всей видимости, заменяющий классный журнал и погрузившегося в чтение. По привычке, либо по слабости зрения, «профессор» елозил по строчкам, едва ли не касаясь бумаги, своим, довольно-таки внушительным шнобелем[50].
— Ну-с! — Шустро потер маленькие сухие ладошки историк. — Будем знакомиться, ребятки! Меня зовут Шильдкнехт Вильям Карлович. Доктор исторических наук, доцент кафедры истории…
— Хы-ы-ы! — Донесся громкий шепот с последней парты — один из подпевал Варфоломеева — Егорка Толоконников — сын какого-то не очень значимого партийного «бонзы» — что-то на уровне вторых секретарей обкомов, решил выслужиться перед Колькой. — Карла! Как есть — карла! Да еще и немчура поганая! Сдалося нам его слушать?
50
Слово «шнобель», вероятнее всего, пришло к нам из идиша — (šnobl) «клюв, нос», которое в свою очередь заимствовано из немецкого: Schnabel — «клюв». В русском языке слово «шнобель» считается жаргонным, найти его можно только в словарях арго.