Ячмень так себе прогрессировал. Его Сашка улучшал просто заставляя пацанов перебирать и откладывать на посадку самые крупные зёрна. Вроде бы не вымерзал и успевал созреть. Урожайность в районе двадцати — двадцати двух центнеров с га. Естественно, и здесь при пересчёте. Его всего пять соток сеяли. В следующем году хотел Кох увеличить до двадцати соток.
Медленно, всё очень медленно. В СССР трудились десятки институтов и академий и сотни семеноводческих станций, а тут один инвалид умственного труда с пятью беспризорниками прикормленными. И там трудились, в том СССР, профессионалы, а тут один любитель. Точно, если бы не та кража, бросил бы это дело Виктор Германович. Как говаривал старик Робинзон, нужно выбирать дерево по себе. Можно было доехать до Москвы и пригласить к себе десяток студиозов на летнюю практику, а потом и нанять их, организовав семеноводческую станцию первую в мире, но на это нужны деньги, и пока их не столько, чтобы страну из болота тащить. Пока выжить бы самому. Даже Басково всё ещё в залоге.
Овощи остались. Картофель — главный овощ страны в будущем. Здесь на общем в целом безрадостном фоне чуть лучше. Можно считать, что получен сорт красной картошки с урожайностью далеко за двести центнеров с гектара. И здесь в пересчёте на эти гектары. На самом деле сорт занимает пока десять соток. С них собрали двести пятьдесят ведер. Кох меру в один кубический дециметр плотнику заказал — кубик внутри десять на десять сантиметров, то есть, в литрах всё теперь считать может. На основе литра заказал ветерану — плотнику Кузьме Воротникову ведро на двенадцать литров деревянное. Поместили в него картошку, взвесили в фунтах и пересчитали в килограммы. И так десять раз. В итоге получили, что в ведро в среднем входит десять килограмм картошки. Итого получилось, что с десяти соток сняли двадцать пять центнеров или двести пятьдесят центнеров с гектара. Для этого времени при урожае пшеницы или ржи в десять центнеров — это просто огромная цифра, а для будущего, где урожай за пятьсот не редкость — средний результат.
На этом юный селекционер не остановился, и крестьяне теперь картофель выращивают, и сами селекцией занимаются, он ведь продолжил «праздник Урожая» и за самую большую картофелину каждый год выдаёт золотой червонец. Ну, а людям не выкидывать же, варят. И… едят. И… даже не плюются.
Сейчас селекцию у себя Сашка стал вести не на самую большую картофелину, а на самый большой куст. В этом году три куста отобрали рекордсменских и все до единой картофелины с них в закрома положили.
И всё одно медленно. Пять лет. Это приличный кусок жизни.
Кукуруза два раза попала под возвратные заморозки и почти весь урожай в те годы пропал, но нет же худа без добра. Оставшиеся несколько десятков тут и там бодылочек — перенёсших иней были выращены и теперь Сашка надеялся, что у него есть районированный сорт. Параллельно такому расточительному селекционному методу идёт и второй. Там Кох выращивает рассаду в теплице в Басково, которую починил, и отбирает самые скороспелые початки. Может кажется, а возможно, что и нет, но в этом году созрела кукуруза на пару недель пораньше, правда и лето было на загляденье.
Нда, опять всё медленно.
Радует только одна культура. Подсолнечник. Тут без всяких селекционных дел урожайность в районе пятнадцати центнеров с га или десятины, здесь без всяких пересчётов. Две трети барских полей в прошлом году засадили подсолнечником. И в результате наторговали маслом холодного отжима на несколько тысяч рублей. Масло давили на изготовленном в Туле на оружейном заводе винтовом прессе. Быстро и легко, даже дивчина справляется. Отходы идут на корм курям. Кох для себя сделал немного халвы. С учётом стоимости сахара рубль за фунт совсем не дешёвое вышло лакомство. Но для себя же. Ну да. Только Машка с Анькой распробовали и лакомство даже до нового года не дожило.
А наука будет. Нужно прятать? Да, нет, нужно больше делать. И про зефир вспомнить — яблоки есть, яйца есть. Опять сахар. Не. Не. Ни за какие деньги. Сахарный завод, как безответственные попаданцы книжные, он строить не будет. В Москве он добыл сахарную свеклу. Посадил весной, получил семена, снова посадил и когда вызрела осенью проверил на содержание сахара. Проверил сложным путём. Никакой химической лаборатории нет, да и не знает он, как это проверяется, вообще не химик, нечего и лезть. Он просто поставил на растёртой в сероватую массу свекле брагу, а потом перегнал полученное на самогон, и ещё раз после. И потом от обратного, считая самогон семидесятиградусным, посчитал сахаристость этой свеклы. У него получилось в районе двенадцати процентов. Даже не смешно. В обычной свекле, из которой дебильные попаданцы у дебильных авторов делают сахар без извести и серы, насколько Виктор помнил, около девяти процентов сахара, как, кстати, и в моркови, чего тогда из моркови попаданцы сахар не делают. Так вот, при 12% сахаристости производить сахар, не имея оборудования и не помня, чего там и когда делают с известью и серой даже начинать Сашка не пытался. Он же дурень, а не дебил.