— Александр Сергеевич, а мы тут плюшками балуемся, — увидел поэта Вяземский. Ну почти.
— Александр Сергеевич, а мы тут… готовимся, репетируем.
Пушкин взял, да и убежал. За плюшками?
— Господа я спущусь к гостям. Я мелодию уловил и в нужных местах подхвачу, а вам ещё минут десять даю и спускайтесь, а то будет неудобно перед Александром Сергеевичем и гостями.
— Моя тозе ходить. Вам не месать. Ванька здать. Пускин охлаздать.
Гостей добавилось. Нет. Гостей добавилось, так добавилось. Вся большая зала была заполнена людьми. Высший, тудыт его в качель, свет. Дамы в хвостатых платьях, мужчины в мундирах в основном, но есть и, как господин Пушкин, в сюртуке. Парочка франтов и в чёрных фраках с кружевами на груди припёрлась. И выделялась среди всех старуха в салопе и чепце. Даже в гости в таком виде заявилась.
— Софья Сергеевна, — поспешил к матриарху Вяземский. Двинулся за ним и Сашка.
— Там необычная музыка играет, — подала ручку в кружевах и перстнях княгиня.
— Готовимся. Дархан, может вы начнёте с шахмат. Народ, я смотрю, уже собрался.
— Моя за. Моя играть. Где играть? — оглядел зал Дондук.
— Пройдёмте, пойдёмте, Софья Сергеевна, я там стулья для желающих понаблюдать за игрой поставил.
Вяземский ушёл распоряжаться, а к Сашке подошёл Виельгорский.
— Твоя всех знай? — Дондук головой округлил зал.
— Некоторых шапочно.
— Ницего. Вон тамо кто? — среди гостей было четыре человека в белых мундирах. Всё ведь затевалось, чтобы найти Дантеса. Самое время. Угадал Кох с первой попытки. Ну, он и ткнул пальцем в самого высокого из кавалергардов.
— Шарль д’Анте́с или теперь правильнее Карл де Геккере́н поговаривают… Нет. Точно уже известно, что его клиент барон Луи Геккерн, находящийся в Петербурге в качестве полномочного министра или посланника нидерландского двора…
— Клиент? — Не понял Кох.
— Покровитель, патрон, меценат, спонсор.
— Спонсор понять.
— Так на чем… А да, точно известно, что министр Луи ван Геккерн собирается его усыновить. Уже подано прошение.
— Нидерландов?
— Да. Голландия, — подтвердил Михаил Юрьевич.
Нда. Вот так и работай киллером. Если бы не решил Сашка длинным путём к Дантесу подбираться, то явно бы не туда зашёл. Ну, спросил бы он, где тут бельгийское посольство у кучера, тот бы и отвёз. В голове чего-то перемкнуло и Кох считал этого перца-гомика бельгийцем. А он, бляха муха, голландец.
— Дархан! — с противоположного конца зала ему махал Вяземский.
— Моя посла иглать.
Событие шестьдесят третье
Если в концерте во время паузы, выдерживаемой оркестром, вдруг раздадутся оглушительно-наглые хлопки — знай, это дурак.
Саша Чёрный (1880–1932) — российский поэт
Шахматист и холерик — это как… пушистый и ёжик. Пушкин выиграл ходить белыми и сходил. А вокруг народ загалдел, словно он не е2-е4 сходил, а под себя. Сашка сделал морду кирпичиком и чётки стал демонстративно перебирать, когда наше всё думал. Наверное, того красные чётки у соперника в синем отвлекали. Ещё болельщики отвлекали. Сергеич вскакивал иногда и пытался ходить туда-сюда, а тут облом, десятка три зрителей окружили стол и все за, понятно, Солнце, болеют. Или не упёрлось им Солнце, против азиата болеют.
Разнервничавшись, поэт прозевал вилочку в самом почти начале и остался без коня. Кох вовремя сделал длинную рокировку и начал наступление. Нет, тут дело не только в темпераменте, Пушкин был не творцом. Он играл вторым номером. Хорошо играл, грамотно защищался, предвидел на несколько ходов, но инициативу отдал Сашке и в результате вскоре остался вообще без коней. Сашка поменял ладью на ладью, потом слона на слона, и когда для его коней появился простор на доске, совсем загнал бедного африканца в угол. Народ зашумел громче, возможно не все были спецами, но играть, видимо, умели и понимали, что мат в обозримом будущем корячиться. Пушкин пошёл ва-банк и давай меняться, каждый раз пытаясь вилочку подстроить. Поздно пить боржоми. Меняться так меняться. Бамс и у дархана Дондука на доске два коня и две пешки, а у Солнца три пешки. И чего? Ну, нормальный человек бы сдался. Но этот холерик бегал вокруг доски и всё пытался вывернуться. Пришлось зажать в угол королём и конём, а вторым конём поставить мат.
— Пожмите руки, господа! — видя, что товарищ Пушкин решил свинтить, предложил Вяземский.
Хозяин. Куда бедному поэту деваться? сунул руку. Вот спрашивается, чего ему Сашка, ну пусть, дархан Дондук сделал. Или он ко всем так относится, кто у него выигрывает в шахматы? Кто тогда с ним играть будет? Ещё на дуэль из-за проигрыша в шахматы вызовет.