- Вот то-то, - съязвил тот. – Только и можешь, что смотреть с сарказмом. А сказать чего-нибудь вразумительного не хватает языковой речи. Да? Наглости хоть отбавляй, а советом поделиться – ни в зуб ногой. Все вы собаки такие. – Он с сожалением выплюнул остатки ягод в мох, от которого начал подниматься пар.
- Ну что… - потянулся Стебелёк. – Сфотографировать, мы – сфотографировали. Ничего интересного не происходит. Пора и честь знать, а то нас в столовой уже заждались. Жалко, конечно. Можно было бы подойти к первому же офицеру, что прохаживается на берегу, представиться, вручив вместо подзорной трубы вот этот бинокль, и заорать что есть мочи: «Приветствуем вас на планете Земля, гости из космоса! Мы – братья по разуму. Добро пожаловать в наш мир!». Нет? – ткнул он Фарада в бок. – Не пойдёт? Не то пальто? Не гости из космоса?
Теперь он припомнил странное обстоятельство, не успевшее в то время обратить на себя его внимания, когда они сидели в радиорубке. А именно…
Никто ни словом, ни намёком не вспомнил, что Степан-то Важин тоже оказался в радиусе действия перемещения пространств, когда произошла высадка экипажей на берег. И, тем не менее, он остался в своём собственном времени. Его не увлекла воронка смерча, не поглотила бездна разверзшегося жерла, не утопил в себе стремительный поток сели.
- Ты понял? – обратился он к Фараду. – Профессора с нашим шаманом и вездеходом поглотило в пучине, а зоотехник остался жив. Тут надо подумать. Непорядок получается…
Он ещё хотел что-то добавить. Уже было поднялся на локтях, чтобы отползти в сторону, не привлекая внимания, уже намеревался вернуться во двор станции, уже поманил собаку, как вдруг…
События приняли совершенно неожиданный оборот.
Стебелька вдруг тряхнуло на земле, отчего даже лязгнули зубы. Какая-то невидимая акустическая волна прошла над его головой, прижав к мёрзлому лишайнику. Фарад, припал брюхом, бросив на хозяина вопросительный взгляд.
- Что за чёрт… - заикнулся было Стебелёк, но его подбросило второй раз. Затем ещё. Сейчас его бросало по земле как теннисный мячик на корте. Вместе с ним и собакой в воздух подбрасывало мелких грызунов, корни кустарников и целые пласты грунта. Вся впередилежащая равнина пришла в движение. Корабли в бухте стали расползаться прямо на глазах, превращаясь в некое подобие сюрреалистических картин Сальвадора Дали с расплывшимися часами. Материализуясь во что-то непонятное, растекающееся в пространстве, в какое-то пятно бесформенного сгустка, обе шхуны приняли причудливые очертания, словно их размазали кистью на грубом холсте. Колыхаясь и перекатываясь в воздухе, все четыре шлюпки постепенно, секунда за секундой стали превращаться в расползающиеся пятна прямо на песке.
- Опять землетрясение, чтоб его через пень колоду? – проорал Стебелёк, пытаясь перекричать нарастающий гул. Раскаты чего-то тяжёлого, словно по наковальням били сразу сотни молотов, прокатились в небе и ушли эхом куда-то в нависавшие над водой скалы. Зыбкие силуэты матросов, метавшихся по косе в поисках укрытия, стали расплываться буквально вживую, наяву, прямо перед Лёшиными глазами. Фарад испуганно заскулил. Стебелька подхватила невидимая глазу энергия, перевернула в воздухе, и парень почувствовал, что растворяется в пустоте. Да-да, именно растворяется, пронеслось у него в мозгу. Как ложка сахара в стакане чая. Как капля подсолнечного масла в кипятке. Как таблетка аспирина в воде. Его несло куда-то в бесконечность, распадаясь на атомы, протоны и нейтроны. Мезонное облако, возникшее в поле его зрения, обволокло уже безвольное тело, покачало внутри, будто взвешивая массу веса, хлопнуло пузырём и поглотило в себя. Туда же, в образовавшуюся пустоту, исчез и силуэт собаки. Фарад успел напоследок гавкнуть, Лёша что-то крикнуть, увидеть, как в пустоте растворились шлюпки, матросы, корабли и… провалился в зияющую дыру бездонной пропасти.
Гигантский, чёрный, идеально правильной формы геометрический куб завис над мысом, выплывая огромной массой из тяжёлых свинцовых облаков.
Всё произошло за какой-то миг.
Этого хватило, чтобы Лёша-стебелёк, собака, шлюпки и корабли Второй Камчатской экспедиции перестали существовать в этом измерении.
…Наступила тишина.
********
Напрасно они прождали всё утро, собрав необходимые вещи для похода. Соня два раза разогревала завтрак. Николай бесцельно бродил от стола к столу, перебирая рюкзаки. Он уже давно закончил запись на магнитофоне, подробно рассказав на кассете все трагические события последних дней. Записал в вахтенный журнал, что покидают станцию по направлению Узонской кальдеры в поисках ближайшего поселения коряков. Объяснил, что на станции начинается повальное разложение, из-за чего может произойти заражение воздуха. Начитал голосом на плёнку, как Степан Важин и Алексей столкнулись на прибрежной косе с высадкой экспедиции Беринга. Просил не считать их впавшими в безумие, поскольку Алексей попытается сфотографировать издалека шлюпки и шхуны. Зоотехник тем временем запасался продуктами и уцелевшими вещами. Соорудил на всякий случай носилки, если Николаю в дороге внезапно станет хуже. Соня приготовила аптечку, флягу со спиртом, миски и котелки с термосом. Всё было готово к 10 часам утра.