- А это ты у своего мужа спроси. Или Стебелёк расскажет. Сейчас все проснутся, Розанов и объяснит. Я ухожу к собакам. Если проберусь, конечно, сквозь завалы снега. Весь двор по самые крыши замело. Где их корм?
Соня бросилась в кладовку возле коридора.
- Иди, буди остальных, - остановил он её. – Я уж сам как-нибудь, ладно?
Он вышел, на ходу обуваясь и кутаясь в малицу. Открытая им дверь впустила внутрь барака клубы пара, снежных вихрей и колючих игл. Ругаясь и кашляя, Степан исчез за дверями. Передатчик по-прежнему молчал. Соня осталась одна.
Впрочем, ненадолго.
********
Следом за Степаном в столовую ввалился запыхавшийся, казалось, Лёша-стебелёк. Он всегда выглядел запыхавшимся, даже если только что проснулся.
- Любовь моя! – заорал он. – Свет очей моих сонливых и опухших! Дай расцелую, пока Колька не проснулся! – Но увидев Сонину растерянность, тормознул, едва не врезавшись в неё. - Ты чего такая?
На Стебелька никто не обижался: все знали, какую платоническую страсть он питает к девушке, называя её в шутку своей любовью. У Лёши в Охотске обитала его подруга, писавшая ему сюда на Камчатку сердечные письма, полные радужных мечтаний, что после вахты он вернётся к ней, увезя с собой в загадочные страны. Так мечтал и сам Лёша, рубаха-парень, любимец всей команды станции.
- Что, опять этот хмурый тип тебе что-то наплёл?
- Да нет… - задумчиво покосилась она на дверь. – Пошёл кормить собак.
- Да ну? Вот-те нате, болт в томате! Завтра на этом месте расцветут хризантемы вместо снега. Степан самолично удосужился вспомнить о бедных животных?
- Я его упросила.
- Тогда понятно. А чего грустишь?
- Задумалась.
- Тебе ли думать, девочка моя! Вот я, бывало, задумаюсь о схемах бытия, когда чищу тебе картошку, и знаешь, какие мысли лезут в голову?
…Договорить он не успел. Жилой барак тряхнуло так, что зазвенела посуда. Огромный пласт снега, нанесённый за четыре дня на крышу, с мощным грохотом сполз вниз, погребая под собой всё, что находилось во дворе. Казалось, с гор сошла целая лавина. За окном сразу потемнело, его полностью завалило белыми глыбами. Свет несколько раз бликнул, моргнул, но остался гореть. Соня его включила, когда только входила в рубку. Лёша охнул и на всякий случай прикрыл собой девушку, машинально бросив взгляд на настенные часы. Было ровно 06:22. С момента пробуждения Сони прошло всего двадцать минут.
- Ну вот… - протянул он. – Сейчас Степана придётся откапывать.
В столовую поспешно заглянул Игнат, на ходу натягивая малицу. Потомственный шаман не расставался с трубкой даже во сне. Пыхнув дымом, вопросительно взглянул на Стебелька. Тот философски изрёк, оттопырив указательный палец:
- Да будет нам достойная могила! Найдут потомки наши кости. Да не угаснет память в их крови.
- Дурак, - оттолкнула его Соня. – Коля проснулся? – бросилась она к коряку.
- Идёт за мной. Сердится, что ты его не разбудила. Что? Снег с крыши свалился?
- Ага, - прокомментировал Стебелёк. – И заметь, дорогой мой шаман, что нашу доблестную станцию я защищал всей грудью!
Забежал озабоченный Николай. За ним профессор Розанов. Теперь все были в сборе.
Соня коротко передала им сообщение из Паланы. Игнат уже был на улице, хлопнув за собой дверью. Степан не Степан, а проверить необходимо.
Спустя пару минут оба, все облепленные снегом ввалились в коридор, шумно отдуваясь на ходу. Важин чудом избежал участи быть погребённым. Собаки тоже не пострадали.
- А вот водокачку накрыло, - заметил коряк, оббивая валенки. – И гараж придётся откапывать.
- Как ты, Степан? – спросил Пётр Фёдорович.
- Нормально, - буркнул тот, нехотя подсаживаясь к столу. – Собаки накормлены. Что дальше по плану?
- Прежде всего, займём свои желудки делом, - щёлкнул пальцами Стебелёк. – Загрузимся от пуза, затем оставим Соню на хозяйстве и пойдём откапывать двор. Я прав, Пётр Фёдорович?
Начальник станции озабоченно склонился возле передатчика, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь рабочую волну. Всё было напрасно. Сколько он не крутил шкалу настройки, рация молчала.
- Будем пробиваться на аварийной частоте, - предложил Николай.
- Не выйдет. Аварийная тоже бездействует.
- Выходит, мы сейчас отрезаны от всего мира? – Соня раскладывала по мискам горячий завтрак.
- И от мира, и от космоса, и от далёких пришельцев, - изрёк Стебелёк. Потом, словно опомнившись, побледнел. – Матушки-частушки, чтоб их черти съели, у меня же зазноба в Охотске. Как теперь свяжусь с ней? Почту с вертолётом ждать полтора месяца…